Ледяной плен
Шрифт:
— А, вернулась! — выглянул из своей половины Ерофеев. — Тебя тут уже прызент дожидается.
— Как красиво! — пролепетала присевшая на краешек скрипнувшего стула девушка. — Деда, а что это?
— Вестимо, что, — усмехнулся тот, разливая по чашкам дымящийся грибной чай. — Цветок. Все честь по чести, я на радиацию проверял. Где его Батон откопал, одному богу известно. На болотах, что ли?
Лера представила себе мерцающий бескрайний ковер где-то там, на поверхности.
— А как он называется?
— Спроси чего полегче, —
— Аленький, — завороженно повторила Лера незнакомое слово.
— Ладно, родная. С днем рождения!
Лера и дедушка чокнулись жестянками кружек.
— Деда, а зачем к нам караван пришел?
— Дело у них к нам серьезное, — прихлебнув из кружки, нехотя ответил Ерофеев. Девчонке совершенно необязательно знать об истинных целях визита гостей.
— Еще бы, — нахмурилась Лера. — Раз они проделали такой путь.
— Да не забивай ты себе голову чужими проблемами! Пусть Совет разбирается, — Ерофеев подлил девушке еще чая. — У тебя праздник все-таки.
— Ой, совсем забыла! Смотри, что мне подарили! — Лера достала из кармана пудреницу.
Дед повертел безделушку в руках, прищурился:
— Ишь ты! Витек расстарался?
— Как же! Я его вообще сегодня не видела. Юрик где-то достал.
— Подрастает, шельмец, — хмыкнул Ерофеич и вернул Лере подарок. — Все вы теперь, как на дрожжах. Скоро своих рожать приметесь.
— Дед, я тебе уже тысячу раз говорила и еще повторю, — Лера сверкнула глазами из-под рыжей челки: — Я эту образину ушастую и за ящик патронов к себе не подпущу! Хватит об этом!
— Ну, перестань, не кипятись. Не все же тебе в девках сидеть, вон уже какая, — примирительно сказал Ерофеев и стрельнул взглядом на лежащий на столе пожеванный томик с названием «Домоводство». — Прочитала?
— Деда, ну это же такая скука! — закатив глаза, простонала девушка.
— Конечно, живность по поверхности куда интереснее гонять. Только тебе давно уже о другом думать пора: как домашнее хозяйство вести, семейный быт налаживать…
— Нет, это тебе нужно. Чтобы породниться с Боровиковым и на Совете получить право голоса. А я? Меня ты спросил? Я сама хочу решать, как мне жить!
— Поверь, так будет лучше для всех, — прихлебнув из кружки, авторитетно заявил Ерофеев. — Я знаю.
— Не знаешь! — упрямо отрезала Лера.
— Опять перечишь? — нахмурился дед.
— В угол поставь! — буркнула та.
— И штаны на коленях заштопай, — Ерофеев оглядел порванные в некоторых местах джинсы девушки. — Ходишь, как неряха.
— А мне нравится! — Лера с вызовом вскинула подбородок.
— У всех родителей дети как дети, а ты…
— Между прочим, я уже не ребенок, а ты мне — не родитель!
— Знаю, — после непродолжительной паузы пробормотал неожиданно сникший старик.
Вскочив,
— Деда, ну прости! Само вырвалось, дура я. Завтра всю посуду перемою и уборку сделаю, вот увидишь!
Ерофеев все не поднимал взгляда, молчал.
— Быстро ты у меня выросла, — наконец покачал он головой и погладил девушку по руке.
— Неправда, — Лера зарылась носом в колючую серебристую бороду. — Я еще ма-аленький-ма-аленький лисенок.
— Ты давно уже взрослая девка, — не поднимая глаз, с грустной усмешкой отозвался тот. — И кусаешься не хуже волка.
— Р-р-р! — довольная, что деда отпустило, шутливо зарычала Лера.
— Ладно, засиделись мы чего-то… Утро вечера мудренее, — сдвинув к центру стола опустевшие кружки, Ерофеев чмокнул скинувшую калоши Леру в макушку и пошаркал на свою половину, прикрыв за собой дверь.
— Спокойной ночи, — расстегнув пуговку и тихонько звякнув короткой молнией, Лера качнула бедрами, вылезая из джинсов.
Она забралась на свой матрац и укрылась одеялом, свернулась калачиком, поджав ноги.
Опять ему нагрубила. Глупый, дурацкий язык! Но при одном упоминании о свадьбе внутри у девушки все мгновенно воспламенялось от злобы и омерзения. Она открыла глаза и, повернув голову, посмотрела на чудесный подарок одинокого охотника, который по-прежнему источал сладковатый дурманящий аромат. Устав ворочаться в бесполезных попытках уснуть, Лера вылезла из-под одеяла и подошла к столу. Диковинное растение медленно засыпало, складывая мерцающие лепестки в бутон. Лера забралась на стул и, подобрав ноги, уперлась подбородком в острые коленки. Мерцание лепестков волшебными искорками отражалось в ее глазах.
— Ты чего колобродишь, отбой два часа назад был, — в комнату заглянул Ерофеев, спросонья трущий глаза.
— Еще немного, деда, — не отрываясь от цветка, тихо попросила девушка. — Он закрылся почти.
— Насмотришься еще, — проворчал Ерофеич, пряча широкий зевок в кулак. — И так на плантации больше всех вкалываешь, вон, на лице одни глаза остались…
Большущие зеленые Лерины глаза, чуть прикрытые рыжей челкой, были предметом восхищения всей мужской половины убежища.
— Да ладно, — стушевалась девушка, но тут же, оглядев себя, заявила со всей непосредственностью юности: — Я нормально выгляжу. Не хуже других.
— Нормально, — с отеческой укоризной покачал головой снова зевнувший дед. — А ну-ка быстро спать!
В коридоре за стеной послышался неразборчивый гомон. Раздалось несколько коротких фраз, будто отдавали приказы, и дверь в комнату без стука распахнулась.
— Фу-у, чем это у вас… дезинфекцию, что ли, устроили? Да не суетись ты, Лерка, я не смотрю, — загремел с порога заспанный начальник безопасности, за спиной которого по коридору мельтешил возбужденный народ.
— Женя, в чем дело? — сразу насторожился дед.