Ледяной Сфинкс
Шрифт:
— Вот некстати! — в сердцах сказал боцман. — Даже проплывая совсем близко от земли, мы не сможем ее разглядеть.
— Какова наша скорость? — осведомился я.
— Значительнее, нежели вчера, мистер Джорлинг. Капитан опускал лот и выяснил, что скорость айсберга — не менее трех-четырех миль в час.
— Каковы же ваши выводы, Харлигерли?
— По всей видимости, окружающее нас море не так велико и стиснуто сушей, раз течение все усиливается… не удивлюсь, если через десять — двенадцать миль и по правому, и по левому борту покажется земля.
— Но тогда мы входим в широкий пролив, разрезающий на две части антарктический континент?
— Да. По крайней мере такого
— Так не собирается ли он, придя к такому мнению, предпринять попытку пристать к тому или другому берегу этого пролива?
— Каким же образом?
— На шлюпке…
— Рисковать шлюпкой в таком тумане?.. — Боцман скрестил руки на груди. — Как такое могло прийти вам в голову, мистер Джорлинг? Или мы можем бросить якорь, чтобы дождаться возвращения шлюпки? Видимо, нет… А в таком случае у нас есть, все шансы никогда больше ее не увидеть. Вот если бы мы шли на «Халбрейн»…
Увы, «Халбрейн» сгинула в океанской пучине…
Несмотря на туман, я поднялся на верхушку айсберга. Вдруг я разгляжу в просвете землю?.. Однако все мои старания проникнуть взглядом сквозь непроницаемую серую пелену, накрывшую море, оказались тщетными. Оставалось надеяться на сильный северо-восточный ветер, который грозил сбросить меня вниз, но в то же время мог разодрать опостылевший туман в клочья…
Однако пока туман сгущался. Влекомый теперь не только течением, но и ветром, айсберг все больше разгонялся, так что мне казалось, что он содрогается у меня под ногами…
В это мгновение я и оказался во власти галлюцинаций — таких же, что смущали разум Артура Пима. Мне показалось, что я растворяюсь в его могучей личности и вижу то, что сумел разглядеть лишь он один… Непроницаемый туман превратился в тот самый занавес паров, который открылся на горизонте его безумному взору. Мне уже чудилось, что верхний край занавеса полыхает, подобно факелу, а в воздухе и в подсвечиваемых снизу океанских глубинах как бы разлито невиданное трепетание… Оставалось узреть бескрайний водопад, бесшумно низвергающийся с кручи, арки, в которых мечутся хаотические образы, и белоснежного гиганта, стерегущего полюс…
Наконец разум возобладал над безумием. Невероятные видения, от которых впору было потерять равновесие на верхушке айсберга, постепенно рассеялись, и я спустился в лагерь.
На протяжении дня все оставалось по-прежнему. Туманная завеса так и не приоткрылась, и нам не суждено было узнать, прошел ли наш айсберг, преодолевший за сутки миль сорок, мимо загадочной земной оси [112] .
Глава XI. В ТУМАНЕ
— Что ж, мистер Джорлинг, — сказал боцман на следующий день, — нам остается только надеть траур!
112
Спустя двадцать восемь лет произошло событие, о котором мистер Джорлинг не мог и помыслить: земная ось предстала взгляду другого человека. Это случилось 21 марта 1868 года. Полярная зима уже сжимала в тисках эту ледяную пустыню, готовясь поглотить ее на шесть долгих месяцев. Однако это мало интересовало удивительного морехода, которого мы обязаны вспомнить. Его чудесному подводному аппарату не были страшны ни холода, ни штормы. Преодолев ледяные поля и поднырнув под ледяную шапку Антарктики, он достиг девяностой параллели. Здесь лодка высадила его на вулканический берег, усеянный осколками базальта, лавы, туфами, черными глыбами. Вокруг было видимо-невидимо тюленей и моржей. Над его головой проносились тучи ходулочников,
— Что же мы оплакиваем, Харлигерли?
— Южный полюс, который так и не заметили!
— Да, он остался, должно быть, милях в двадцати позади.
— Ничего не поделаешь, ветер задул тусклую южную лампу, и она погасла в тот самый момент, когда мы проплывали мимо полюса…
— Однако мы упустили единственную возможность! Такой никогда больше не представится!
— Ваша правда, мистер Джорлинг. Придется отказаться от надежды покрутить вертел, на котором вращается Земля.
— Удачное сравнение, боцман!
— А к сказанному я могу добавить, что наша ледяная лошадка несет нас к черту на кулички, а вовсе не к «Зеленому баклану». Что ж, экспедиция оказалась бесполезной, и повторить ее никто не захочет… Однако как бы ее завершить, причем не теряя времени, ибо зима не замедлит явить нам свой красный нос, потрескавшиеся губы и отмороженные руки!.. Ну и путешествие: Лен Гай не отыскал своего брата, мы — соотечественников, Дирк Петерс— своего бедного Пима!..
Что ж, боцман перечислил еще не все!.. Ведь экспедиция стоила нам девяти жертв, не считая загубленной «Халбрейн». Из тридцати двух человек, поднявшихся на шхуну, в живых осталось теперь только двадцать три; а скольких еще недосчитаемся?..
Между Южным полюсом и Полярным кругом укладывается двадцать параллелей
— это примерно тысяча двести морских миль, которые нам предстояло преодолеть всего за месяц, максимум — за полтора, в противном случае мы окажемся запертыми с внутренней стороны припая… А зимовка в высоких антарктических широтах была бы равносильна для нас смерти.
Перед полюсом течение влекло нас к югу; оно не изменило направления, однако теперь оно стало течением, уносящим нас на север, и, быть может, нам еще улыбнется удача. Впрочем, у нас не было выбора: оставалось лишь, как говорится, пуститься на волю волн.
Нас мало заботило, что воды, к которым спешил теперь наш айсберг, были уже не южной Атлантикой, а Тихим океаном и что ближайшие земли на нашем пути
— не Южные Оркнейские и Южные Сандвичевы острова, не Фолкленды, не мыс Горн и не Кергелены, а Австралия и Новая Зеландия. Вот почему боцман был прав, говоря (и горюя при этом), что чарочку в честь возвращения ему суждено поднять не в уютном «Зеленом баклане» почтенного Аткинса.
— В конце концов, мистер Джорлинг, — твердил он, стараясь утешить себя,
— таверны есть и в Мельбурне, и в Хобарте, и в Данидине… Главное — попасть в хороший порт!
Туман не рассеивался, и мы не могли подсчитать, какое расстояние прошел наш айсберг, оставив позади Южный полюс. Тем не менее Лен Гай и Джэм Уэст полагали, что оно равняется двумстам пятидесяти милям.
Течение тем временем оставалось столь же быстрым и не меняло направления. У нас не было сомнений, что мы находимся в широком проливе, разделяющем антарктический континент на две части — восточную и западную. Можно представить мое уныние из-за невозможности высадиться ни на тот, ни на другой берег пролива, воды которого вот-вот скует зима!