Ледяной укус

Мид Райчел

Неуверенно, почти благоговейно я протянула руку и сомкнула пальцы на рукоятке. Металл оказался холодным, от соприкосновения с ним кожа ощущала легкое покалывание. На рукоятке он был вытравлен для удобства, но, проведя пальцем по остальной части, я почувствовала, что поверхность гладкая как стекло. Я взяла кол и поднесла поближе к себе, внимательно разглядывая и привыкая к его тяжести. Беспокойная часть меня хотела развернуться и пронзить один манекен за другим, но я посмотрела на Дмитрия и спросила:

– Что я должна сделать сначала?

В

характерной для него манере он еще раз повторил основы – то, как нужно держать кол и двигаться с ним. И потом наконец позволил мне атаковать один манекен, и тут-то я и поняла, какие усилия потребуются в такой схватке. Эволюция поступила очень умно, защитив сердце грудиной и ребрами. Дмитрий ни на мгновение не утратил терпения и усердия, старательно проводя меня через все этапы и поправляя в самых мелких деталях.

– Всаживай его между ребрами и вверх, – объяснял он, глядя, как я пытаюсь просунуть кончик кола через щель в костях. – Так будет легче, потому что ты окажешься ростом ниже большинства своих противников. Плюс можешь воткнуть кол под нижний край ребер.

По окончании занятия он забрал у меня кол и одобрительно кивнул.

– Хорошо. Очень хорошо.

Я удивленно посмотрела на него. Обычно он не склонен расточать похвалы.

– Правда?

– Ты действовала так, словно тренировалась годами.

Когда мы покидали тренажерный зал, я не смогла сдержать счастливой улыбки. Уже у самой двери я заметила манекен с вьющимися рыжими волосами. Внезапно все, что произошло сегодня на уроке Стэна, тяжело обрушилось на меня. Я нахмурилась.

– Можно, в следующий раз я проткну вот этого?

Дмитрий надел пальто – длинное, коричневое, кожаное. Оно очень напоминало ковбойский пыльник, хотя он в жизни не признал бы этого. Он тайно восхищался Диким Западом. Я никогда не понимала этого, но, с другой стороны, его музыкальные предпочтения тоже казались мне странноватыми.

– Не думаю, что оно того стоит, – ответил он.

– Но все же лучше, чем если бы на его месте оказалась она, – проворчала я, вешая рюкзак на плечо.

Мы покинули гимнастический зал.

– Насилие не решит твои проблемы, – глубокомысленно заявил он.

– Она – одна из этих проблем. И мне казалось, весь смысл моего обучения в том, что насилие и есть решение.

– Только по отношению к тем, кто сам так поступает с тобой. Твоя мать не нападает на тебя. Вы с ней просто слишком похожи, вот и все.

Я остановилась.

– Я ничуть не похожа на нее! В смысле… ну у нас одинаковые глаза. Но я гораздо выше. И волосы у меня совсем другие.

Я дернула себя за «конский хвост», просто на тот случай, если он забыл, что у меня густые, почти черные волосы, а у матери темно-рыжие кудри.

Его как будто забавляла беседа, но взгляд оставался твердым.

– Я говорю не о внешности, и ты понимаешь меня.

Я отвернулась, избегая его взгляда. Меня потянуло к Дмитрию почти сразу же, как мы впервые встретились, –

и не потому, что он хорош, нет. Я почувствовала, он понимает во мне нечто такое, чего я не понимаю сама, а иногда сама была уверена, что понимаю в нем то, чего он не понимает сам. Единственная проблема – он имел досадную склонность указывать на то, что я не хотела видеть.

– Думаешь, я завидую и ревную?

– Ты? – переспросил он; терпеть не могу, когда он отвечает вопросом на вопрос. – Если да, то чему точно ты завидуешь?

Я посмотрела на него.

– Не знаю. Может, завидую ее репутации. Может, ревную, потому что она уделяет своей репутации гораздо больше времени, чем мне. Не знаю.

– По-твоему, она не совершила ничего выдающегося? В том деле, о котором рассказывала?

– Да. Нет. Не знаю. Это просто… словно она хвасталась. Ради славы. – Я состроила гримасу. – Ради знаков отличия.

Знаки молнии – татуировка, которой вознаграждается страж, убивший стригоя. Каждый такой знак выглядит словно крошечные, перекрещивающиеся в форме буквы «Х» молнии. Они наносятся на шее сзади и являются показателем опыта.

– По-твоему, встретиться лицом к лицу со стригоями стоит нескольких знаков? Я думал, увиденное в доме Бадика чему-то научило тебя.

Я почувствовала себя ужасно глупо.

– Я совсем не то…

– Ага.

Я остановилась.

– Что?

До сих пор мы шли в сторону моего корпуса, но сейчас он кивнул в противоположном направлении.

– Я хочу показать тебе кое-что.

– Что?

– Не все знаки – символы славы.

Пять

Я понятия не имела, о чем Дмитрий толкует, но послушно пошла за ним. К моему удивлению, он вывел меня за пределы кампуса, в лес. Академии принадлежит много земель, и далеко не все они используются в целях обучения. Мы находились в отдаленном районе Монтаны, и временами казалось, будто школа едва сдерживает наступление дикой природы. Мы шли по глубокому, нетронутому снегу, хрустящему под ногами. Несколько птиц порхали вокруг, пением приветствуя восходящее солнце, но в основном нас окружали лишь высокие, покрытые снегом вечнозеленые деревья. Не отставать от Дмитрия было нелегко, в особенности с учетом глубокого снега вокруг. Вскоре я увидела впереди что-то темное, похоже здание.

– Что это? – спросила я.

Однако еще до того, как он ответил, я поняла – перед нами небольшая, сложенная из бревен хижина. При ближайшем рассмотрении стало ясно, что бревна старые и в некоторых местах прогнившие, а крыша слегка провисла.

– Старая караульная будка, – пояснил Дмитрий. – Раньше стражи жили тут, на краю кампуса.

– А почему теперь не живут?

– Теперь их слишком мало для этого. Кроме того, морои окружили кампус защитной магией, и, по общему мнению, дополнительной охраны не требуется. При условии, что никакие люди не разрушат эти защитные кольца.