Ледышка-Шарлотта

Белл Алекс

— Дай мне взглянуть, что случилось, — сказала Пайпер.

Бретт просто стоял на коленях на песке, тряся головой. Он плакал и стонал. Кажется, его даже трясло. Джемма и Сара таращились на него с открытыми ртами.

— Дай, посмотреть, — повторила Пайпер, и она схватила его за руки и отвела их в сторону.

Мы все вскрикнули, когда увидели его лицо. Джемма, по непонятным причинам, повернулась и убежала. Возможно, она подумала, что кто бы ни сделал это с Бреттом, он мог все еще скрываться в палатке.

Слюна сочилась изо рта Бретта, слезы

с кровью перемешались на его щеках. Оба его глаза были закрыты, и он не мог открыть их. Но даже, если бы он захотел это сделать, то не смог — его веки были проколоты иголками. По иголке на каждый глаз.

Глава Шестнадцатая

Её позвал он раз и два, Она не отвечала, Он руку протянул тогда, Она в ответ давать свою не стала.

Скорая помощь не могла добраться до пляжа, поэтому парамедикам пришлось, карабкаться вниз по скалам с носилками в руках. Бретт выглядел таким жалким. Он стоял на коленях в песке, плакал и стенал, протягивая окровавленные руки к медикам.

— Помогите мне, — простонал он. — Пожалуйста, помогите мне.

— Как это случилось? — спросил один из парамедиков, оглядывая нас с ног до головы, будто один из нас проколол Бретту глаза иголками, как последний псих.

Мы все, просто молча, смотрели на них, пока Пайпер чуть не заставила меня подпрыгнуть от неожиданности, ударившись в слезы.

— Я не хочу никому неприятностей, — сказала она. — Но… но, кажется, я видела своего брата прошлой ночью на пляже. Он думал, что Бретт уничтожил его пианино и был так зол из-за этого. Боюсь, он мог…

Парамедики переглянулись, когда укладывали Бретта на носилки.

— Вам лучше вернуться домой, — сказал один из них. — И скажи своему брату, чтобы оставался дома.

После того, как парамедики унесли Бретта, остальные убрали лагерь так быстро, как только могли. Никто не произнес ни слова. Мы просто молча работали. Я была слишком зла, чтобы говорить с Пайпер. Она прекрасно знала, что Кэмерон не имеет никакого отношения к случившемуся с Бреттом, и все же она все равно ткнула на него.

Я пошла в мужскую палатку, и сразу же стало очевидно, какой спальник и подушка принадлежали Бретту, из-за крови, размазанной по белой наволочке. На палатке тоже было несколько капель крови.

Я поежилась и нагнулась, чтобы подобрать спальник Бретта. Я собиралась встряхнуть его от песка и свернуть, но что-то упало на землю с глухим стуком. Нахмурившись, я опустила взгляд вниз. Я сразу же узнала этот белый предмет, и мое сердце бешено заколотилось в груди.

В черном песке на спине лежала Ледышка-Шарлотта. Одна её нога была сломана в области лодыжки, а другая в колене, но обе её руки, согнутые в локте, тянулись вперед.

Было трудно сказать, что

было страшнее — тот факт, что обе её руки были покрыты кровью, которая сбегала на песок по её фарфоровым ручкам, или, что она улыбалась. В то время как у большинства Ледышек-Шарлотт род представлял собой тугой красный бутон, у этой была невероятно большая улыбка, гротескная, как улыбка клоуна, и она, казалось, делила ее голову надвое.

«Я не хочу ослепнуть, а ты? — сказала мне Лилиас несколько вечеров назад. — Запри свою дверь, если не хочешь закончить, как та девочка на фотографии».

Я с трудом сглотнула, и, соблюдая осторожность, чтобы не касаться Ледышки-Шарлотты, потянулась к спальнику Бретта и сдернула его с земли.

И только я это сделала, как чуть снова не выронила его на песок. Когда я подобрала спальник, то увидела на песке руки. Лес белых рук, торчащий в черном песке. Их скрюченные пальцы напоминали когти. Я вспомнила то ощущение от их прикосновения, когда они хватали и царапали меня во сне в мою первую ночь в доме. Мое собственное дыхание вдруг показалось мне очень громким. Кто-то в палатке хихикнул, и я застыла на месте.

Спустя мгновение в палатку зашла Пайпер.

— О, — сказала она весело. — Как они здесь оказались?

Я посмотрела на неё, и она улыбнулась мне. Такой улыбкой можно порезаться. Я смотрела, как она опустилась на колени и погрузила руки в мягкий песок, чтобы обнажить их темные головы и выкопать следом белые тельца. И все это время Пайпер напевала себе под нос песенку «Красавица Шарлотта».

— Я… я просто хочу забрать эти вещи домой, — сказала я, выбираясь из палатки.

Пайпер ничего не ответила, и я оставила её там копаться в песке с куклами.

Джемма уже вернулась, и они с Сарой сидели вместе на пляже, и рыдали, будто это им глаза выкололи. Я проигнорировала их и направилась прямиком к лестнице, ведущей обратно к скале. Оказавшись наверху, я тяжело дышала. Оставалось только открыть ворота. Я хотела поскорее попасть домой, чтобы поговорить с Кэмероном, пока не вернется Пайпер. Должно быть, он увидел меня из окна, потому что уже спускался по дорожке, чтобы встретить меня, когда я шагнула через ворота.

— Я видел ее, — сказал он, прежде чем я успела что-либо сказать. — Я видел Ребекку прошлой ночью.

У него под глазами пролегли темные круги, похоже, спать он не ложился.

— Где? — спросила я.

— Я слышал её, как она звала на помощь, на утесе. — Он покачал головой, словно едва мог поверить в то, что говорит. — Я был в зале прошлой ночью после того, как все ушли спать. Со мной была Шелликот. Она неожиданно начала шипеть, и вся её шерсть встала дыбом. Сначала я подумала, что она смотрит в никуда, но потом я увидел её. Я увидел Ребекку. Она стояла снаружи и смотрела в окно прямо на меня. Она приложила руки к стеклу, и оно замерзло — её кожа была белой и растрескавшейся, как… как у этих ужасных Ледышек-Шарлотт.