Лефорт

Павленко Николай Иванович

Перу курфюрстины матери принадлежат еще два письма, в которых она возвращается к описанию свидания с царем. В первом из них она писала: «Я приукрасила бы рассказ о путешествии знаменитого царя, если бы я вам сказала, что он чувствителен к чарам красот. Но в действительности я не нашла у него никакого расположения к ухаживанию. И если бы мы не постарались так, чтобы его повидать, я думаю, что он и не подумал бы о нас. В его стране женщины обычно белятся и румянятся; румяна входят непременно в состав брачных подарков, которые они получают. Вот почему графиня Платен особенно понравилась московитам. Но, танцуя, они приняли наши корсеты из китового уса за кости, и царь выразил свое удивление, сказав, что у немецких дам чертовски жестокие кости».

Второе письмо тоже содержит любопытные подробности: «Мой добрый друг, великий царь московский, прислал мне четыре соболя и три штуки парчи, но они слишком малы, из них можно сделать только

покрышку для кресла. В Амстердаме его величество развлекается, посещая кабачки вместе с матросами. Он сам работает над постройкой корабля; он знает в совершенстве 14 ремесел. Надо признать, что это необыкновенная личность. Я ни за что не пожертвовала бы удовольствием видеть его и его двор. У них четыре карлика; два из них очень пропорционально сложены и отлично воспитаны. Он то целовал, то щипал за уши своего карлика-фаворита. Он взял за голову нашу маленькую принцессу и два раза ее поцеловал, смяв совершенно ее бант. Он поцеловал также ее брата. Это — государь одновременно и очень добрый и очень злой, у него характер — совершенно характер его страны. Если бы он получил лучшее воспитание, это был бы превосходный человек, потому что у него много достоинств и бесконечно много природного ума» ^{129} .

После этого свидания Петр продолжил путь в Голландию. 31 июля он извещал Виниуса: «Сегодня отселе поедем, и чаем в будущий вторник быть в Галанскую землю» ^{130} .

Глава восьмая.

ВЕЛИКОЕ ПОСОЛЬСТВО В ГОЛЛАНДИИ

Итак, Великое посольство вступило на территорию Голландских Штатов. Послам предстояла напряженная повседневная работа по выполнению возложенных на них поручений. Работа эта подразделялась на два вида: церемониальную и деловую. Предстояли торжественный въезд Великого посольства в Голландию, встречи великих послов с дипломатами иностранных государств, аккредитованными в Голландии. Но главным было выполнение тех задач, ради которых Великое посольство прибыло в Голландию: вовлечение ее в союз христианских государств для вооруженной борьбы с «неверными», закупка оружия, наем иностранных специалистов, устройство прибывших с посольством волонтеров для обучения кораблестроению и кораблевождению.

Строго говоря, разделение поручений, стоявших перед посольством, на деловые и церемониальные является условным, поскольку именно в церемониальной части проявлялась готовность обеих сторон пойти на уступки ради достижения главных задач; сама церемония свидетельствовала о том, в какой атмосфере будут проходить переговоры: в атмосфере доброжелательности или же напряженной подозрительности.

От послов требовалось немалое напряжение интеллектуальных и физических сил. На этот счет сохранились свидетельства, исходившие как от участников Великого посольства, так и от сторонних наблюдателей. Петр Лефорт, назначенный секретарем Великого посольства, писал своему отцу в Женеву: «Могу сказать так без хвастовства, ибо в нашей свите нет никого, кто согласился переносить их (хлопоты секретаря посольства и заботы о хозяйстве дяди. — Н.П.); но хлопоты заключаются не в устройстве попоек или разгула, как вы, может быть, воображаете, а в визитах и многих других вещах, неразлучных с нашим положением. И тут, видно, нет большого труда, так как я, в известной степени, удовлетворяю моих господ посланников; но голландцы такая нация, которая много думает о себе и от которой много приходится терпеть». Не легче приходилось и первому послу, о чем писал знакомый Лефортов в Женеву: «Удивляюсь, как генерал выдерживает (образ жизни в Гааге. — Н. П.) при малом отдохновении и при тех непрестанных затруднениях, с которыми он должен бороться. Он служит предметом удивления всей страны, и о нем отзываются с подобающим его сану уважением» ^{131} .

В то же время Франц Лефорт не отказывал себе в удовольствиях и роскоши, к которым привык в России. По его приглашению в Голландию прибыли брат Яков (Жак) и один из его племянников. Франц Яковлевич прислал за ними в Гарлем две богатые кареты, запряженные цугом, и встретил родственников на крыльце своего дома. Якова Лефорта поразила роскошная жизнь брата. В одном из писем он писал: «На двух буфетах стояла серебряная посуда, ценностью, по крайней мере в 60 тысяч ливров. Во время ужина играла музыка, а когда были питы тосты, играли трубачи в ливреях».

В другой раз он же, не переставая удивляться, извещал родственников в Женеве: «Все подается на серебре. Постоянно готовы пятнадцать кувертов на серебре, а обедают у генерала ежедневно от девяти до двенадцати человек. У него три французских повара».

Яков Лефорт поделился впечатлениями о своей встрече с двумя другими послами. У него сложилось

о них впечатление, ничем не отличавшееся от впечатления других современников: «Первый (Головин. — Н.П.)— плотный мужчина и довольно вежлив; второй (Возницын. — Н.П.)высокого роста, показался мне несколько диким. Говоря по правде, их считают здесь как бы подчиненными моего брата. Теперь они живут в Амстердаме отдельно, каждый со своею свитою, но прежде содержание всего посольства было общее, и они разъединились потому, что только на прокормление трех посланников расходовалось до двухсот талеров ежедневно».

Встретился Яков Лефорт и с царем. Для этого пришлось отправиться в Англию, где царь тогда находился. Встречу своих родственников с Петром устроил Франц Яковлевич. Он обратился к царю с особой просьбой: «Мой брат и три племянника поехали отсюда в Англию поклониться твоей милости; прими их, прошу, милостиво, если можно».

Царь откликнулся на просьбу генерала и принял его родственников весьма милостиво, Яков Лефорт в письме родным оставил описание внешности Петра: «Вы знаете, что государь весьма высокого роста; но встречается, при этом, неприятное обстоятельство: с ним делаются судороги то в глазах, то в руках, то во всем теле. Иногда он поворачивает глазами так, что видны только белки; не знаю, от чего это происходит: надобно думать, от недостатка воспитания. Кроме того, у него беспокойство в ногах, так что он не может стоять на одном месте. Но он хорошо сложен, одет матросом, весьма прост в обращении и ничего больше не желает, как быть на воде» ^{132} .

Петр действительно был часто подвержен судорогам, в особенности в молодые годы. Однако догадка Якова Лефорта о их причинах абсолютно неверна.

Нуждаются в комментариях и высказывания Якова Лефорта о богатстве и роскоши, в которой утопал Франц Яковлевич. Он действительно любил роскошную жизнь и привык к ней в России. Современников поражали дворец, подаренный царем своему любимцу, богатая обстановка, а также уклад жизни генерала-адмирала, отличавшийся роскошью и блеском. Но все это не дает основания считать Франца Яковлевича богатым человеком. Он сам говорил: «Все, что я имею, принадлежит его величеству», — и слова эти отнюдь не относятся к числу декларативных, а отражают его подлинное отношение к собственности. Он являлся как бы пользователем, а не владельцем богатств, находившихся в его распоряжении.

О том, что Франц Яковлевич не был стяжателем и беспечно относился к материальному достатку, как своему, так и членов своей семьи, свидетельствует его суждение о будущем сына. «Я искал своего счастья: пусть и сын мой поищет своего, — говорил он племяннику Петру. — …Я постараюсь научить его всему, что пригодится в жизни, а там пусть позаботится о себе» ^{133} .

Вернемся, однако, к пребыванию Великого посольства в Голландии. Въезд в Амстердам 16 августа 1697 года был обставлен торжественными церемониями. За полмили от города посольство встречали президент и бургомистры магистрата «со многими знатными того города жители, и говорили речь пространную, поздравляя посольство с щастливым прибытием». В распоряжение посольства было предоставлено пятьдесят карет. Карету послов окружали посольские гайдуки «с обухи» и «статские служители». По улицам стояло множество горожан в белых немецких кафтанах, с мушкетами. Посольство двигалось к гостинице под звуки барабанов и пушечную пальбу.

В свите посольства на второстепенных ролях, облаченный в кафтан, красную рубаху и шляпу, находился и Петр. Он прибыл в Голландию в начале августа и обосновался в Саардаме, облюбованном им ранее в качестве места, где ему предстояло постигать тайны кораблестроения. Здесь он снял для жилья глухую каморку, приобрел инструменты, необходимые для корабельного дела, и приступил к работе на верфи.

Однако в небольшом городке царю не удалось сохранить инкогнито. Голландцы, особенно те, кто бывал в Москве, его быстро узнали. Стеснительному Петру это доставило немало огорчений. Прибыв в Амстердам для участия в торжественном въезде посольства, Петр встретился с бургомистром Витсеном и благодаря ему получил возможность сменить Саардамскую верфь на верфь Ост-Индской компании. Директора компании распорядились заложить специальный корабль, чтобы «знатная особа, пребывающая здесь incognito»,имела возможность пройти все этапы его сооружения и оснастки. Петр узнал об этом распоряжении на парадном обеде, устроенном посольству властями Амстердама. У него хватило терпения оставаться на приеме только до окончания фейерверка. Как только угасли искры, царь выказал желание немедленно отправиться в Саардам за вещами и инструментами. 20 августа Петр перебрался на верфь Ост-Индской компании и тут же под руководством корабельного мастера Поля вместе с десятью волонтерами начал обучаться корабельному делу. В дела посольства он почти не вмешивался.