Легальная дурь

Казанцев Кирилл

– Этих придержать! – распорядился он на ходу, указывая кивком на незадачливых полицейских. – Так, а здесь у нас что? Ага, кажется, я понял! Парфенов! Мое почтение! Работаем? Где наркотик?

Капитан молча указал на дверь комнаты. Рагулин обернулся, поманил одного из своих людей.

– Во второй машине у нас понятые приготовлены. Тащи их сюда! Попутно набери «Скорую». Тут у нас двое раненых…

– Трое, – поправил Парфенов. – И если бы вы еще минут десять не приехали, я бы из третьего раненого сделал покойника.

– Не понял, – сказал Рагулин. – Ты с ума сошел, Парфенов?

Тут у нас такая деликатная миссия, а ты про покойников вспомнил. Не по теме явно. Ты что это? Надеюсь, ты не дочку подранил? А то это будет такой перебор, что нам до Страшного суда не отыграться…

– Не переживай, – буркнул Парфенов. – Я женщин не бью. Обманул только. Пообещал разрешить уколоться, но…

– У нее ломка, что ли? – заинтересовался Рагулин. – Пойдем, глянем! А потом я хозяину отзвонюсь – пусть сам решает.

Они вошли в комнату. Следом за ними ввалились еще двое с оружием. – Капитан поймал на себе недружелюбный взгляд Ефимцева и подмигнул ему.

– О-па! – с огромным удивлением воскликнул Рагулин, оглядывая скорчившуюся на полу фигуру Тарантино. – А этот что тут делает?

– Поставщик, – коротко сказал Парфенов. – Кандидат в покойники. А вон на столе гадость, которую он сюда припер.

– Облом, – сказал Рагулин, морща лоб. – А где, не побоюсь этого слова, чемпион?

– Этот сучок меня подставил, – сообщил Тарантино. – А я как понял, тут вообще сплошная подстава, начальник?

– Рот закрой! – прикрикнул на него Рагулин и обратил лицо к дочери мэра, которая сверлила его лихорадочным взглядом. – Мария Анатольевна! Ради бога! Зачем вы в наручниках? Простите, недосмотр… Парфенов, сними браслеты!

– Не раньше, чем вы все оформите протоколом, – ответил капитан.

Варламова почувствовала в Рагулине главного и тут же воспрянула духом.

– Сними наручники, сволочь! – истерически заорала она на Парфенова. – Сказали тебе – сними! В асфальт закатаю, скотина!

– Мария Анатольевна, не горячитесь! – перебил ее Рагулин. – Никто никого в асфальт закатывать не будет. А вот факт покупки-продажи наркотиков мы сейчас зафиксируем в присутствии понятых. Боюсь, Анатолий Трофимович будет очень разочарован. Не бережете вы репутацию своего батюшки, Мария Анатольевна, нехорошо!..

После этих слов Варламова превратилась в дикого зверя. Обзывая всех самыми грязными ругательствами, она начала метаться по комнате, пытаясь вцепиться ногтями в лицо Рагулина. Ее удалось скрутить и усадить обратно на диван. Дудникова, бледная и несчастная, смотрела на хозяйку с ужасом.

– Кажется, наручники снимать пока не надо, – решил Рагулин. – Я на секунду.

Он вышел и с минуту разговаривал с кем-то по телефону. Потом вернулся и деловито объявил:

– Добро получено. Будем оформлять. Кстати, пресса уже здесь. Причем для вас, Мария Анатольевна, сюрприз! Кроме газетчиков, здесь независимое телевидение «Регион». Сюжет пойдет в вечерние новости, неплохо, да?

Вряд ли Варламова что-то слышала. Она производила впечатление невменяемой. Рагулин отвел Парфенова в сторону.

– Послушай, капитан, газетчикам, телевизионщикам пудри мозги, что это твоя операция, понял? Ты вышел на след,

ты проник, ты взял на месте преступления. Нас потом вызвал. И пресса – тоже твоя задумка. Это для тебя очень неудобно, согласен, но ты ведь сам этого добивался. Будешь гнуть эту линию, твои условия поддержат на переговорах. Хотел, чтобы невинного отпустили? Отпустят. И даже в эфир, в газеты что-то попадет. Не в таком виде, конечно, но кое-что попадет.

– Да хрен с тобой! – сказал Парфенов. – В сущности, так оно и есть. Это мое дело. А что неудобно, так я к этому привык. Главное неудобство в том, что вон та сволочь Тарантино на свободе ходит! Я этого так не оставлю. Сами его не посадите – я это сделаю.

– Разберемся, капитан! – на губах Рагулина впервые появилась улыбка. – Разберемся. Ефимцев, давай командуй – пусть понятые заходят, и телевидение – только аккуратно, и будем оформлять, что тут капитан нам приготовил…

– Я имею право на звонок, – полузадушенным голосом произнесла Варламова. – Я требую адвоката!

– Может быть, предпочтете уколоться? – очень вежливо поинтересовался Рагулин. – Нет, если вы против, то мы можем заняться адвокатом и звонками, но тогда…

В этот момент на самом деле зазвонил телефон. Тот самый, который принадлежал Варламовой и который лежал в кармане у Парфенова. На экранчике высветилось лицо мэра. Голос в трубке звучал весьма тревожно.

– Кто это? Что? Опять ты? Почему? Почему телефон до сих пор не у дочери? Что там происходит, черт побери?!

– Здесь на месте уже наркоконтроль и телевидение, – простодушно объявил Парфенов. – Не желаете поприсутствовать, господин мэр?

В трубке забулькало, захрипело, потом громко лязгнуло, и наступила тишина, из которой, нарастая, зазвучали короткие гудки. В комнату вслед за понятыми и полицейскими просачивались телевизионщики с камерами, шнурами и микрофонами. Парфенов представил себе, как смотрелся бы в этой сутолоке мэр Варламов, и ему впервые за этот день стало почти весело.

Эпилог

Веденеев вышел из ворот СИЗО ранним утром. Дул сырой ветерок. Небо было серое, в голубых прожилках, из которых иногда брызгало золотом солнце. Веденеев поднял воротник куртки, съежился и шагнул на тротуар. Стальная калитка противно завизжала за его спиной и захлопнулась. Веденеев прошел пять шагов и обессиленно прислонился к стволу дерева, до половины вымазанному белой краской. Ноги у него подкашивались, и противно кружилась голова. Он пытался отдышаться, опасаясь смотреть назад на каменную глухую стену, по которой густо вилась колючая проволока.

«Это как в той сказке, – подумал он. – Оглянешься – и все, пути не будет. Не оглядываться!»

Он заставил себя оторваться от ствола и неверными шагами пошел по тротуару, пытаясь сообразить, где поблизости находится остановка троллейбуса.

Вдруг откуда-то сбоку возникла плотная фигура и преградила Веденееву дорогу. Он поднял глаза. Перед ним стоял Парфенов. Капитан заметно похудел. Под ввалившимися глазами чернели круги.

– С возвращением! – сказал он насмешливо. – Я знал, что вас сегодня выпустят.