Легенда Кносского лабиринта
Шрифт:
Опять сидим под трибунами и ждем. На арене суетятся какие-то люди, зеваки недовольно шумят, но никто не расходится. Солнце, кажется, тоже застыло на небосводе — Гелиос, неужто и тебе любопытно? Внезапно гул стихает. В царской ложе снова появляется Минос и делает кому-то знак. Вперед выходит глашатай с пергаментом и объявляет, что лекари осмотрели труп Ликия из Хании (надо думать, это и есть мой соперник… в смысле, был) и установили, что умерший принимал зелье из пыльцы золотого лотоса. Кувшинчик с остатками снадобья был обнаружен в личных вещах Ликия.
Трибуны дружно ахают. Я недоуменно оглядываюсь — подумаешь, зелье. Мои соотечественники
— Пыльца золотого лотоса ненадолго усиливает телесную мощь, но угнетает дух. Ее можно использовать только в священных мистериях Богини-Матери, а простым смертным даже касаться ее — преступление. Ликий — дурак, раз решился на такое. Поэтому…
«… поэтому звание победителя присуждается афинянину Тесею, сыну Эгея!» — доносится с арены.
— Иди, герой, принимай свою награду, — уголки бледно-розовых губ чуть заметно приподнимаются. — Агриппа была бы за тебя рада… иди!
Я выхожу под безжалостные солнечные стрелы, унося с собой еще одну улыбку подруги по танцам со смертью, как найденный в детстве на берегу реки блестящий камушек. Единственную настоящую драгоценность.
Антистрофа шестая. Минотавр
Кровь стучит в висках — быстрее, быстрее, быстрее! Ну почему люди не летают как птицы? Столько всего надо успеть, а ожерелье дня прямо в руках рассыпается на минуты-бусины. Я роняю их одну за одной, и они мгновенно забиваются в невидимые щели — пойди отыщи! Сжимаю ладони плотнее, но бусины все равно находят пути для бегства — лапки отрастили, что ли?
Первым делом — к морю. Тесей сотоварищи по воде ходить, к сожалению, не умеют, значит, необходим корабль. Афинская эйкосора сиротливо коротает время на берегу в окружении старых рыбачьих лодок, сетей и прочего хлама в стороне от главной торговой гавани. Но спустить ее на воду — полдела. Нужны гребцы. Когда ахейцы покидали отчий дом, на веслах сидели критяне — иначе разыскивай потом данников по Кикладам, заглядывай за все островки. Двадцать весел, на каждое — по два человека… сколько получится? А «жертв» всего четырнадцать, от триеры им не уйти даже под парусом. Да и что там за парус — тьфу, название одно.
В этом деле мне, сам того не ведая, очень помог Минос. Скоропостижно скончавшиеся сидонцы оставили после себя наследство: провонявшую тухлятиной лоханку и рабов. Корабль сожгли — кому он сдался? — а вот пленников отец подарил мне в качестве «военного» трофея. Эту весть принес все тот же коротышка дамат, опасливо кося взглядом на приснопамятные копья. Я собирался гордо отказаться от царской милости (куда мне еще рабы? что с ними делать?), но Дедал, случившийся рядом, вовремя меня остановил. Так что я превознес до небес отцову щедрость, спровадил посланника, а после шумно и при свидетелях передарил живое имущество обожаемому наставнику. Наставник покряхтел, почесал в затылке и решил обучить рабов гребле, а затем продать на галеры первым же заезжим работорговцам.
Так мы и прибыли в гавань: я, Дедал и кучка затравленно озирающихся чужеземцев. Сидонцы собирали их с бору по сосенке: финикийцы, нубийцы, илионцы, ахейцы… и ни одной девушки, что мне было только на руку. Прошествовав под удивленными взглядами шумной разномастной толпы приезжих и местных зевак к эйкосоре, мы организовали ее спуск на воду — благо бревен для катков вокруг имелось в избытке. В разгар действа к нам подошел десятник из портовой
К концу этой тирады доблестный страж проклял все на свете, уже не чая вырваться из лап моего наставника живым. Осторожно пятясь назад, он кивал, бормотал что-то себе под нос и явно высматривал щель, в которую можно было бы провалиться и избавиться от этакой напасти. Дедал делал вид, будто не замечает его маневров. Когда десятник удалился на приличное расстояние, царский советник крикнул ему вслед:
— И вообще, не стоило беспокоиться — я озаботился надлежащей охраной! — и указал в мою сторону.
Я с важным видом прохаживался вдоль цепочки усердно пыхтящих рабов, изредка порыкивая на нерадивых. Естественно, без маски — не хватало еще устроить переполох в порту. На мне был глухой шлем, закрывающий все лицо целиком, оставляя только небольшую щель для глаз. В нем и впрямь было невыносимо жарко, зато никто не визжал и не падал в обморок. Подумаешь, ретивый вояка нацепил на голову горшок — может, он ему ума прибавляет? Облегченно выдохнув, непрошеный доброхот удалился так быстро, как только мог, наверняка дав себе зарок не подходить к царским советникам на полет стрелы.
Наконец эйкосора спущена на воду. Я рассадил рабов по скамьям и стал обучать необходимым командам. Гребцы должны действовать слаженно и строго в такт, иначе длинные весла будут сталкиваться и ломаться. Для этого обычно используют барабан или флейту — с их помощью задается и меняется ритм. Оказалось, что кое-кто из пленников знаком с мореходной наукой. Слава Колебателю Земли! Целый корабль новичков — это был бы явный перебор.
С трудом выйдя из гавани — Дедал, заняв место кормчего, только посмеивался над моими отчаянными воплями — мы двинулись в сторону той самой бухточки, где произошла памятная встреча с сидонцами. Там я собирался сойти на берег, потому что во дворце меня с нетерпением ждали неоконченные дела. Дедал обещал еще немного погонять гребцов для пущей уверенности в удачном исходе предприятия. Рабам я объявил, что если получится уйти от погони и благополучно доставить Тесея в Афины, то им будет дарована свобода, а желающим — афинское гражданство. Думаю, цена вполне справедливая, к тому же теперь они станут стараться не за страх, а за совесть.
На берегу ждала колесница в сопровождении парочки моих ребят. Они должны были остаться здесь и проследить за порядком, чтобы кораблику не вздумалось отправиться в вольное плавание раньше срока. Оставив Дедала за старшего, я поспешил домой — время близилось к вечеру, а мне еще настоятельно требовалось поговорить с сестренкой.
Стащив с головы шлем, я с облегчением вздохнул. Даже опостылевшая маска казалась благословением после пытки этим кувшином. Говорят, Арей Эниалий носит точно такой же. Не знаю, не знаю, по мне так бог войны мог бы подобрать себе что-нибудь получше…