Легенда о Чжаояо. Книга 2
Шрифт:
После того дня Мо Цин начал принимать лекарство для очищения разума, которое готовил для него Гу Ханьгуан. Я же постоянно бегала в палату Тысячи забот, чтобы выяснить, нашел ли какой-нибудь способ Цинь Цяньсянь. К сожалению, он не имел ни малейшего представления, как вылечить внутреннего демона.
Пока мы неутомимо искали решение, нрав Мо Цина с каждым днем становился все жестче и злее. Мне ничего не оставалось, кроме как самой взяться за изучение священных писаний в палате Тысячи
Шици часто сопровождала меня. Во время моих бесед с Цинь Цяньсянем она усаживалась рядом, но, поскольку находила наши разговоры невероятно скучными, быстро засыпала. Иногда бодхисаттва бросал на нее взгляд и с помощью магии осторожно укрывал ее белоснежным шелком. Он делал это так легко и непринужденно, что иногда даже я не замечала, пока однажды озарение не посетило меня.
– Разве Шици не милашка? – вкрадчиво спросила я.
– В нынешние времена очень мало людей, чистых сердцем.
Хотя я не понимала тех, кто культивировал путь бодхисаттв, зато очень хорошо знала Шици. Если в один прекрасный день Цинь Цяньсянь по-настоящему влюбится в нее, его самой большой проблемой станет… безудержная любовь Шици ко мне. Объяснить ей разницу между дружбой и чувствами мужчины к женщине будет невероятно сложно… Я с сочувствием взглянула на Цинь Цяньсяня. Мне как опытному человеку трудно не беспокоиться о его будущем.
В тот же день, вернувшись в школу Десяти тысяч убиенных, я спросила Шици:
– Что ты думаешь о Цинь Цяньсяне?
– Он очень хороший человек, – ответила она, затем взглянула на меня, крепко обняла и потерлась лицом о мою грудь. – Но глава все равно лучше в сто раз! Нет, даже в тысячу!
Я погладила ее по голове и рассмеялась. В этот момент сзади внезапно раздался голос Мо Цина:
– Сюйчжи, отпусти ее.
Шици тут же повернулась к Мо Цину и показала ему язык.
– Глава моя, так что не отпущу.
Едва она ответила, атмосфера накалилась. Это застало меня врасплох. Шици тоже не ожидала, что огромная сила безжалостно вытолкнет ее из моих объятий. Сделав невольно два шага назад, она тут же закатала рукава:
– Маленький Уродец, драку надумал затеять?
Я обернулась, загородив собой Шици:
– Она…
Не успела я договорить, как убийственная аура меча Невыносимой Тяжести пронеслась мимо моего плеча. Сердце замерло: против такой силы и скорости Шици не устоять! Я немедленно перенеслась ближе к Шици, выхватила Небесный Клинок и высвободила всю свою духовную силу.
Мне удалось блокировать удар, однако сила его оказалась настолько велика, что Небесный Клинок с гулом и треском разлетелся на куски, а энергия меча Невыносимой Тяжести врезалась в мою грудь. Боль медленно расползлась по телу: его рассекло до плеча. Сквозь стон я стиснула зубы, пытаясь устоять на ногах, но в конце концов опустилась на колени.
– Глава? Глава! – испуганно воскликнула Шици, обхватив меня руками, и тут же
Ответа не последовало. Я подняла голову и увидела небывалый страх в глазах Мо Цина. Глядя на меня и окровавленный пол, он застыл на месте. Как будто кто-то наложил на него заклятие неподвижности. Как будто это он получил рану мгновение назад.
Его лицо побледнело как полотно, а меч Невыносимой Тяжести упал на пол.
– Мо Цин, не бойся, со мной все в порядке, – протянув руку, попыталась успокоить его я. Затем одернула Шици: – Перестань шуметь!
Запечатав раны и собравшись с силами, я поднялась и шаг за шагом приблизилась к Мо Цину. Я схватила его за одежду, бессвязно повторяя:
– Не бойся, не бойся.
Когда он протянул руку и коснулся крови на моей руке, тьма в его глазах дрогнула. Казалось, глубоко внутри него шла жестокая борьба.
Проклятье! Где это зеркало Отражения Сердца, когда оно так нужно? Ненавижу, когда не выходит достучаться до него.
Не понимая, что у него на душе, я не смогла подобрать слова и просто обняла Мо Цина. Но, нырнув в его объятия, почувствовала, что он сильно дрожит.
– Мо Цин… я в порядке.
Стиснув зубы, он наконец протянул руки ко мне и в мгновение ока перенес нас к Гу Ханьгуану.
При виде моей раны лекарь пораженно выпалил:
– Кто это сделал? От чего ты так сильно пострадала?
В глазах Мо Цина промелькнула тень, но он промолчал.
Я поспешила напустить на себя беспечный вид и отмахнулась:
– Ничего серьезного, рана пустячная! Даже боли не чувствую!
Затем хотела повертеться – в доказательство, что со мной все в порядке, но дрожащая рука Мо Цина остановила меня.
– Чжаояо… веди себя хорошо.
Мое сердце тут же переполнила горечь. Мы с Мо Цином всегда были так осторожны друг с другом, стремились защитить от всех напастей…
Гу Ханьгуан больше ничего не сказал, лишь отрезал окровавленную полоску ткани от моего одеяния. Мо Цин стоял рядом, наблюдая, как врачеватель промывает рану, наносит целебную мазь и перевязывает мне плечо.
Как только тот закончил и ушел, я вновь попыталась утешить Мо Цина:
– За те годы, что я была главой школы, меня ранили столько раз. Мне совсем не больно – так, зудит немного, да и все.
– Я опасен для тебя.
Его пугала не серьезность раны, а то, что именно он ее нанес, поэтому… он никак не мог простить себя. Я схватила Мо Цина за рукав и наконец увидела отражение своего бледного лица в его глазах. Когда я заговорила, мой голос неожиданно дрогнул:
– Обещай остаться со мной, что бы ни случилось.
Мо Цин хранил молчание.
– Ну же, пообещай мне.
Он погладил меня по щеке, слегка наклонился и нежно поцеловал в лоб.
– Хорошо, обещаю.