Легенда о гетмане. Том II
Шрифт:
6января в Переяславль прибыл гетман. На другой день приехал генеральный писарь Выговский, полковники и сотники. Поздней ночью 7 января (или ранним утром 8 января) у гетмана со старшиной состоялась тайная рада, на которой было решено перейти под царскую руку.
Однако не все полковники согласились с этим решением. Иван Богун еще в начале 1653 года резко выступал против перехода в московское подданство, указывая, что тем самым казаки попадут еще в более тяжелое положение, чем сейчас. Богун напоминал, что в Москве даже бояре официально именуют себя царскими рабами, а уж что говорить о простом народе? Его слова произвели большое впечатление не только на молодых казаков, но даже и на представителей «значного» казачества. В этот же раз, 8 января 1654 года, винницкий полковник также высказался против перехода в подданство русскому царю и в дальнейшем вместе со своими бужанами отказался принести присягу.
— Прежде чем присягать на верность Москве, — сказал он веско, — надо сначала убедиться, что не придется опять отстаивать свои вольности оружной рукой.
Сразу по окончанию рады, коротко перемолвившись с Дорошенко, теперь уже прилукским полковником, Серко собрался возвращаться на Сечь, чтобы в следующий вернуться на Украину только с гетманом Юрием Хмельницким спустя два года.
Петр, не видевший Серко с времен Берестечка, с грустью сказал на прощанье:
— Толком и поговорить не успели. Как знать доведется ли свидеться еще?
Иван, уже сидевший в седле, перегнулся к другу и негромко сказал:
— У нас, Петро, впереди долгая жизнь. Ты еще станешь гетманом, попомни мое слово!
Он рассмеялся, сжал шпорами бока Люцифера и умчался, с места пустив коня в карьер.
Но большинство генеральной старшины, успевшей за годы военного лихолетья почувствовать себя новой украинской шляхтой, опасались потерять приобретенные богатства, понимая, что в случае возвращения польских панов им не удастся сохранить вновь приобретенный статус, поэтому не возражали перейти под царскую руку. Средний слой старшины — сотники и есаулы вообще в большинстве своем считали, что речь идет о равноправном союзе с Москвой, а не о переходе в московское подданство.
После тайной рады в тот же день назначена была явная рада. С раннего утра довбыши в течение часа били в барабан, чтобы народ сходился на центральную площадь. Наконец, в окружении старшины появился гетман, обратившийся к собравшимся с речью. Хмельницкий, одетый в шубу подаренную ему царем Алексеем Михайловичем, в шапке с двумя страусиными перьями, скрепленными крупным бриллиантом, с булавой, усыпанной драгоценными камнями за поясом, напомнил, что уже на протяжении шести лет длится война за веру, казаки не имеют своего царя и дальше так жить нельзя. Поэтому и собрана рада, чтобы выбрать себе государя из четырех кандидатур: турецкого султана, крымского хана, короля польского или православного Великой России государя царя и великого князя Алексея Михайловича. Понятно, что это был уже заранее отрежессированный спектакль, с распределением ролей и заранее подготовленной публикой.
В ответ на обращение гетмана собравшиеся на площади казаки и мещане завопили: «Волим под царя восточного православного!». Полковник Тетеря, обойдя площадь по кругу, еще раз уточнил единодушное ли это мнение. «Все единодушно»- раздался ответ.
Тогда гетман произнес: «Будь так, да Господь Бог наш укрепит нас под его царскою крепкою рукою». На эти слова народ ответил: «Боже, утверди! Боже укрепи! Чтоб мы вовеки все едино были».
Затем были оглашены статьи договора предложенного царскими послами. Смысл его сводился к тому, что вся Украина в границах Зборовского договора, то есть, приблизительно, включая нынешние Полтавскую, Киевскую и Черниговскую области, а также часть Волыни и Подолии, присоединялась под именем Малой России к Московскому государству, то есть вошла в его состав, как отдельный административный округ. Иному толкованию его статьи не подлежали. Договор предусматривал предоставление этому административно-территориальному образованию уже теперь Московского государства некоторой автономии с довольно широкими полномочиями гетманской власти. В последующем эти территории и сама эпоха правления гетманов получили у историков название Гетманщины. Сохранялось местное управление, особый суд, выбор гетмана вольными людьми. Гетман имел право принимать послов и сноситься с иностранными державами. Сохранялись права шляхетского, духовного и мещанского сословий. Официально вводился реестр в количестве 60 000 казаков, но предел охочих казаков не ограничивался. Малороссия должна была платить государю ежегодную дань, но без вмешательства царских сборщиков. Забегая вперед, следует отметить, что до конца своих дней Хмельницкий не выплатил Москве ни рубля в виде дани, а все деньги, поступающие от налогов и сборов, использовал на собственные нужды, в частности, на комплектование войск, которых у него было гораздо больше, чем предусматривал реестр. Главное, чего добился Хмельницкий, заключалось в сохранении прежней системы административно-территориального деления и управления территориями
На официальной церемонии принесения присяги не обошлось без казуса. Принеся присягу на верность царю, гетман и старшина в свою очередь настаивали на том, чтобы и послы принесли присягу за царя (как это было принято у поляков). Московские послы отказались это сделать, а Бутурлин разъяснил, что «польские короли неверные, не самодержавные, не хранят своей присяги, а слово государево не бывает переменно». Этот инцидент явно продемонстрировал гетману и его окружению, что ни о каком равноправии в отношении с Москвой у них не может быть и речи, с этого момента казаки и народ Малороссии становятся подданными царского величества.
Из Переяславля послы поехали по городам для приведения к присяге лиц духовного звания и мещан. Несмотря на то, что сам митрополит Сильвестр Косов встречал их, не доезжая Киева, за полторы версты до Золотых ворот, особого желания присягать на верность Москве он не имел. Другие представители духовенства не только не присягнули сами, но не пускали для принятия присяги подвластных им шляхтичей, монастырских слуг и вообще людей из всех монастырских владений. Такое прохладное отношение духовенства к результатам Переяславской рады объясняется просто. Сильвестр Косов, сам по происхождению шляхтич, был избран митрополитом киевским в то время, когда Хмельницкий освободил Украину от поляков, и притеснений православной вере в Киеве уже не было. Поляки не пустили его участвовать в работе сейма, но зато у себя в Киеве он никому не подчинялся — константинопольский патриарх был далеко. При подданстве же Малороссии московскому государю избежать власти патриарха московского было невозможно, и с прежней самостоятельностью приходилось распрощаться. Местное духовенство по тем же причинам также не испытывало притеснений в отправлении службы, а к великорусским священникам относилось свысока, считая вообще весь московский народ грубым и невежественным.
Полковая казацкая старшина и приставшие к казакам русские шляхтичи в большинстве своем были солидарны с Иваном Богуном, опасаясь, что они будут лишены своих новообретенных прав и привилегий. Их идеалом было независимое казацкое государство и приносили присягу многие из них, скрепя сердце, только по крайней нужде.
Что касается большинства населения, то народ присягал на верность царю без принуждения, хотя и не без недоверия. Многие боялись, что московиты начнут вводить на Украине свои порядки, запретят носить сапоги и черевики, а переобуют всех в лапти.
В конечном итоге, большинство населения Малороссии, хоть и не без колебаний, приняло присягу на верность московскому царю. В начале марта 1654 года в Москву прибыли посланники гетмана Хмельницкого, уже известный читателю, генеральный судья Самойло Богданович Зарудный и переяславский полковник Павел Тетеря с просьбой утвердить упоминавшиеся статьи договора. Они были утверждены без проволочек, а гетману в наследственное владение был подарен город Гадяч.
Глава вторая. Грозные годы
Принимая Войско Запорожское с его городами и землями в свое подданство, Москва, безусловно, руководствовалась интересами укрепления безопасности своих южных рубежей, но все же в большей степени стремлением использовать складывающуюся благоприятную ситуацию для возвращения отошедших к Польше по Деулинскому и Поляновскомумирным договорам исконно русских территорий, в том числе Смоленска.
В царском окружении понимали, что дальнейшая проволочка в удовлетворении просьб Хмельницкого о принятии его с войском в московское подданство, толкнет гетмана насоюз с Османской империей, посол которой прибыл в Чигирин еще весной 1653 года, и в таком случае казаки вместе с турками и крымской ордой станут непосредственной угрозой южным границам государства. Учитывая традиционно напряженные отношения с Речью Посполитой и Швецией, геополитическая ситуация для Москвы при этом сложилась бы крайне неблагоприятно. Медлить же дальше было нельзя, так как турецкая дипломатия в последнее время активизировали свою деятельность. Утверждения поляков о том,что Хмельницкий принял, или готов принять ислам (во всяком случае, перейти в турецкое подданство), имели под собой почву. Даже посольство Бутурлина в Переяславле в январе 1654 года гетман встречал в турецкой одежде, подаренной ему султаном, лишь накинув поверх нее шубу — подарок русского царя. Этот факт был сам по себе глубоко символичен ибо наглядно показывал, как потомок польского шляхтича, став украинским казаком вынужден метаться между православием и исламом. И не в силу двоедушия или лукавства, а исключительно в связи с тем, что так для него сложились обстоятельства.