Легенда о капитане Бероевой
Шрифт:
– То моя правнучка. Она утонула в прошлом году. Сиротка – при живых-то отце и матери. Гришка всю жизнь по тюрьмам, а Верка – моя внучка – бросила ее в пятнадцать лет и уехала с хахалем. Это, наверное, ее и сгубило.
– Но почему в момент смерти, бабушка, на ней были телесные повреждения?
– очень заинтересовалась москвичка, - Ее кто-то избил?
– Кто его знает, «Дочка»?
– тихо причитала старушка, - Последние годы она жила совершено одна, людей сторонилась, со мной не общалась – это тебе кто угодно скажет. Так-что я тебе и сказать, о том, ничего не смогу. Жалко девчонку – красавица
«Понятно теперь, почему ты вокруг меня ходишь, однако при этом, продолжаешь что-то скрывать. Вот и сейчас, я уверена, чего-то не договариваешь, - сделала Бероева довольно неоднозначный вывод, - ну, да ладно, я еще найду способ тебя разболтать».
С такими мыслями сыщица отобедала и, сославшись на усталость, завалилась спать, готовясь к ночной «прогулке».
Проснулась она около восьми часов вечера. Неплотно перекусив, оделась потеплее и отправилась дежурить на кладбище. На улице уже начинало смеркаться. Заняв наблюдательную позицию, оперативница принялась наблюдать за могилой Клиновой Евы. Что ни говори, но холодная ночь и суеверный страх сделали свое дело, и уже через полчаса, как погост погрузился во тьму, Оксана поймала себя на том, что методично стучит зубами и дрожит всем своим телом. «Нет, - думала, она напрягая и расслабляя мышцы, чтобы хоть как-то согреться, - всю ночь я не просижу. Признаю – мне очень страшно. Да и потом, я всего лишь хрупкая девушка. Почему мужчины сами не заботятся о своей безопасности? Шли бы сюда и сидели».
Она совсем уже было собралась встать и уйти, как ее тело сковал невероятный сверхъестественный ужас, и она не смогла даже оторваться от лавки, на которой присела. Вокруг нее была полная тишина, не было слышно ни звука. Даже птицы не пели в этом мрачном невзрачном месте. Однако, Бероеву не оставляло никак ощущение, что рядом кто-то присутствует. Наконец, не выдержав нервного напряжения, она осуществила попытку развеять свои сомнения.
– Гриша, - крикнула она в пустоту срывающимся от страха голосом, - Ты долго будешь прятаться. Давай уже выходи.
– Ты права, - словно из-под земли возник родитель покойной, - это, действительно, я. Как ты узнала?
– Просто я уже привыкла, что ты как тень сопровождаешь меня, куда бы я не направилась, - отшутилась невероятно красивая девушка, не «помнящаяся себя» от страха.
– На вот тебе, детка, укутайся, - протянул мужчина шерстяной теплый плед, - а то, гляжу, тебя тут колотит, как осиновый лист.
– Да, холодно, - сослалась оперативница на погодные условия, предпочитая умолчать о своих страхах и заворачиваясь в протянутое покрывало.
Коротать ночь на погосте вдвоем было немного спокойней, несмотря на то, что красотка находилась в обществе закоренелого безжалостного преступника. В ходе непринужденной беседы она успела узнать, что он за свою сорокачетырехлетнюю жизнь трижды успел побывать в местах заключений. Первый раз попал по глупости, разодравшись на дискотеке. Условным отделаться не получилось, так как он в пылу борьбы выхватил нож и ранил соперника. Потом пошел по наклонной. Совершил два убийства, стоившие ему по десять лет каждое.
Постепенно, согреваемая накидкой, Оксана понемногу освоилась в этом казавшимся страшным и жутким месте. Вдруг, ей пришла в голову
– Почему ты мне помогаешь? Ведь наш социальный статус настолько разный, что в обычной жизни мы вряд ли бы смогли найти общий язык. Что тобой движет?
– Только то, и это вполне естественно, - без обиняков разъяснил бывший убийца, - что мы сейчас делаем общее дело, больше нужное мне, чем тебе.
– Не поняла?
– призналась московская сыщица.
– Все очень просто, - закашлялся Гриша, - я очень больной человек и скоро мне предстоит умереть. Так вот: в свой последний путь я желаю отправиться, освободив свою совесть осознанием того, что, в конечном итоге, душа моей бедной девочки все-таки успокоилась. При жизни она не ведала людской ласки, пусть хоть после смерти оставят ее в покое.
– Да…
Оперативница захотела непременно узнать, что за смысл скрывают эти слова собеседника, но тут ночное небо пронзил такой наполненный ужасом вой, что кровь невольно «застыла» в жилах, освободив мозг от любых других мыслей, наполнив его только невероятным сверхъестественным страхом. Многочисленные перекликающиеся между собой звериные голоса, наперебой голосили в предчувствии страшной участи. Они ревели и топали так, будто бы вот-вот свето-представление охватит все окружающее пространство. Чем дольше это длилось, тем шум все более нарастал, словно бы приближаясь к месту, где расположились два объятых ужасом человека.
– Что это?
– лишь спустя какое-то время, смогла промолвить Бероева, - Что это может быть?
Кладбищенская обстановка была соответствующей, и охвативший ее душу ужас не давал найти рационального объяснения. Она еще плотнее закуталась в плед, словно бы пытаясь спрятаться в некий «домик», куда бы не имел доступ никто из внешнего мира. По лицу закоренелого преступника было видно, что хоть он и знает, что происходит, но все равно испытывает не меньший, а может даже и больший страх от услышанного. Он все же попытался взять себя в руки и смог объяснить, что происходит:
– На местной скотобойне идет массовый забой животины. Такое происходит очень редко, обычно они режут не более десяти голов за раз. Тут же, я думаю, не менее сотни.
– Послушай, Гриша, а кому принадлежит это жестокое производство?
– спросила Оксана лишь для того, чтобы не сидеть молча, за разговором пытаясь «разогнать» прочно охвативший их ужас.
– Волкову Михаилу, - разъяснил коренной житель города, прекрасно знавший всех его жителей.
– Странно?
– вдруг заинтересовалась оперативница, и ей даже стало казаться, что она начинает меньше бояться, - а не родственник ли он покойному Волкову Алексею?
– Именно, - не задумываясь, ответил закоренелый преступник, - это отец «нашей» «Волчары», - и зачем-то добавил, - и лучший друг начальника местной «мусарни».
– Неужели?
– не на шутку разыгралось любопытство Бероевой, - Вот где оказывается «собака зарыта». Да здесь у вас целая мафия, как я погляжу.
– Ты права, детка, - согласился бывший «сиделец», отхаркиваясь в сторону с жутким кашлем, - а их дети чудят здесь «по-черному», и им все всегда сходит с рук, потому что у одного безграничная власть – у другого огромные деньги.