Легенда о райском яблоке
Шрифт:
Однако Адам плюнул ему на ногу и попал слюною точнёхонько на большой палец. Бульцебул тогда крякнул и быстро убрал ногу обратно.
– Ну а если я пожелаю тут остаться?
– наконец нарушил своё молчание Адам.
– Что нас с Евой ждёт тогда, а?
– Тогда ты станешь зверем, вот и всё, - развёл руками Бульцебул с хитрой ухмылкой на гнусной харе.
– Ага. Сообразительной такой зверюгой с претензией на разумность... Пусть даже не ты лично, а твои деградировавшие потомки. Хе-хе! А-а! Да ты, Адамчик, и так вообще-то уже зверь. Ага, зверюшка! У-у-у! Ты просто пока этого не чуствуешь и не осознаёшь, а дело-то уже пошло-о-о... Ххах! Да! Ты уже такой же как я. Прокажё-ё-о-о-нный!
И он рассмеялся тут даже более издевательски и злорадно чем прежде. Видимо представление Адама в виде зверька показалось ему особенно нелепым и забавным. Он чуть было с ног не падал от веселья, тыкая в направлении своего противника пальцем и хлопая себя по пузу и ляжкам. А когда он наконец поуспокоился, то утёр из глаз крокодиловы слёзы и с фирменной своей усмешечкой продолжал:
– О-о... Можешь считать отныне, паря, что ты ныне более не элов сынок, а мой личный слуга. Мой смиренный раб! Моя говорящая смышлёная обезьянка! Хочешь бананчик, а? Попрыгай давай на месте! Попроси угощение! Хе-хе-хе-хе!
– Так я зверушка, говоришь?
– промолвил тогда Адам с непроницаемым видом.
– Обезьянка, да? И я теперь, получается, свободен от уз добра, ага?
– Ну конечно свободен! Какие тут ещё могут быть вопросы... Свободен как домашняя собака, ставшая опять волком. Делай теперь что хочешь. Рви, кусай, дери, дерзай! Я освободил тебя от цепей добра, Адамчик! Цени мою щедрость и великодушие, бывший райский холоп...
– Лады, хозяин, договорились, - охотно кивнул, то услыша, Адам.
Он вдруг быстро подскочил к расслабленному Бульцебулу и не долго думая ухватил его за ухо своими клешневидными пальцами, а затем не жалеючи крутанул ухо вверх.
– У-уй! Ты чо творишь-то!
– взвыл от боли негодник и попытался оторвать руку Адама от своей ушной раковины.
– Отпусти ухо-то! У-уй! Отпусти, кому говорю! Оторвёшь же его ко всем чертям! А-а!
И он попытался при помощи эфирной силы справиться с Адамом. Однако сын Эла оказался ему не по зубам. В нём очевидно было ещё достаточно силёнок, чтобы не только тягаться с хозяином Земли, но и его легко побеждать.
Наблюдая эту неожиданную сцену, совсем было приунывшая Ева, издала короткий смешок и одобрительно захлопала в ладоши. А невозмутимый внешне богатырь Адам, не обращая внимания на отчаянное сопротивление вредного старика, приволок его к дереву "добра и зла", быстро перехватил его за руки и с ходу шмякнул мордой об ствол. Чувствительно долбанувшийся о дерево Змей чуток пообмяк, а его мучитель быстро обошёл стволовое препятствие, схватил гадёныша и за вторую его руку, а зетем мощно потянул на себя, заставив Бульцебула обнять ствол обеими руками.
– Сними с паразита пояс, Евушка, и дай его скорее мне!
– приказал Адам своей жене, а затем предупредил Бульцебула суровым тоном: А ты, гад, знай: если вздумаешь снова змеёй оборотиться - оторву на фиг тебе башку, понял! Я не шучу. Оторву и всё. Гадом буду!
– Что ты задумал, Адам? Что ты хочешь со мною сделать?
– придя в себя от столкновения с деревом, негромко вопросил Змей.
– Ты поступаешь неблагородно, неправильно, неинтеллигентно. Я же пошутил насчёт поклонения тебя мне. Да-да, пошутил1 Ты что, шуток что-ли не понимаешь? А ну-ка отпусти меня сей же час!
Но упрямый Адам той порою уже крепко-накрепко связал Бульцебулу руки за деревом и подошёл к ближайшим кустикам, что-то там высматривая и выискивая.
– Так значит, Змей, - обратился он к своему пленнику, - этот лес не жилец более и всё равно пропадёт, да?
– Ага. Куда ж ему ныне деваться? Пропадёт, так и знай. Он же сотворён не по моим
– Лады. Тогда ломать его будет уже не жалко...
И Адам отломил несколько гибких прочных пока ещё веток из лозовидного куста. Он взял их, сложил в один пучок и несколько раз стегнул ими по воздуху.
– А ну-ка, моя дорогая, - попросил он Еву опять, - задери-ка этому негодяю тряпку на заднице. Будем с ним слегонца квитаться. Зло ему одалживать, ведь он его так обожает, мерзавец...
– Э-эй! Ты чего это, Адам?!
– поняв наконец намерение своего врага, возопил Бульцебул не своим голосом.
– Ты не смеешь так жестоко со мной поступать! Я хозяин Земли! Да! Я буду жаловаться!
– Жаловаться? Хм... Кому это, интересно? Неужели Элу?
– Э-э... Я найду кому... У меня связи в космосе знаешь какие?! Ого-го! Тебе точно не поздоровится. Но-но, только тронь меня, зверская твоя морда! Уйди, Евка! Не прикасайся ко мне, змея! У-у-у! Помогите! Спасите! Убиваю-ю-ют!
А Ева тем временем с неописуемой радостью исполнила просьбу Адама и живо заголила жирные ляжки ёрзающего у ствола уродца, уже успевшие вспотеть от предвкушения свидания их с розгами. Ну а палач Адам отвёл, не долго думая, руку для удара и хлёстко и сильно перетянул подлого гада по тому, по чему было надо.
– Ув-ва!
– заверещал секомый Бульцебулка, извиваясь от боли словно ящерица.
– Ув-ва-а-а-а!
А тут подоспел и второй удар судьбы. Потом ещё, ещё и ещё... Жестокая порка длилась до тех пор, пока задница у подлеца не сделалась красною, и от неё чуть ли даже пар не шёл от поднявшегося нутряного жара. Бульцебул орал там как сто чертей вместе и наверное прикидывал уже в уме, как он будет на потомках своего истязателя отыгрываться...
Наконец Ева попросила Адама прекратить это поучение сечением, и тоже чуток вспотевший от усердия Адам, отбросив измочаленные розги прочь, не торопясь развязал Бульцебулу руки. Обретший свободу хозяин Земли чего-то буркнул, пискнул и пустился оттуда вскачь будто заяц, и та скорость, с которой он передвигался, вызвала бы наверное зависть даже у резвейшего из резвых бегуна-гепарда.
Ну а Адам с Евой, недолго посмеявшись над позорно ретировавшимся Бульцебулом, так и не пришли к единому мнению, а что же им теперь делать. Ева предлагала своему суженому не думать о произошедшем слишком много и предоставить их будущее воле слепого случая. Адам же наоборот был за то, чтобы связаться с Элом и всё ему рассказать без утайки. Так и не договорившись, они стали просто гулять по райским кущам без определённой цели и надолго замолкли, уйдя каждый в свои невесёлые мысли.
Однако стремительно развивавшиеся события не позволили им пребывать в сугубой пассивности. Зелёные листья деревьев и кустов, а также разнообразная пышная трава стали вдруг быстро желтеть, краснеть и вянуть. Они сохли и жухли прямо на глазах, а сладкоголосые пичуги более не испускали свои восхитительные трели, а в великом беспокойстве перелетали с дерева на дерево или тревожно пища шныряли в быстро оголявшихся кустах. Очень скоро они сбились в немалые стаи и куда-то улетели, причём их внешний вид разительно переменился. Это были теперь не великолепные райские твари с невообразимо роскошным цветастым оперением, а самые обыкновеннные для прочей Земли мухолвки, пеночки, соловьи, дрозды и вороны, а также им подобные лесные и полевые насельники. То же касалось и здешних животных. Их чудесный и дивный окрас обесцветился, в глазах появился страх и недоверие, поэтому завидев наших несчастных бредунов, они не подходили к ним как ранее, а немедленно пускались наутёк.