Легенда о смерти
Шрифт:
— Просто ты никогда не показывал, что как-то по-особенному относишься ко мне, — фыркнула я, — мы с тобой со школы не виделись. Так что вообще не понимаю, что теперь ты от меня хочешь! Стоишь тут, весь такой прекрасный принц, а по факту, просто очередной пережиток моего прошлого…
Договорить гневную тираду мне не дали. Он ловко вплёл свои длинные пальцы в мои локоны и притянул голову к себе. Поцелуй был жёстким, кусачим, но до странного привычным. Словно меня так целовали сотни раз. Тело инстинктивно подалось к нему, и я не смогла сдержать стона. Ухватившись дрожащими пальцами за отвороты пиджака, попыталась удержать сознание на краю адекватности. Но чем дольше у меня во рту хозяйничал чужой язык, тем сильнее я понимала, что
Антон не принуждал и не заставлял, я чувствовала, что в любое мгновение могла с лёгкостью его оттолкнуть и он бы поддался. Безропотно отошёл в стороночку и не попытался бы остановить меня от очередной попытки уехать прочь. Вот только этот поцелуй что-то надломил внутри, словно контрольный выстрел в голову, заставил задуматься над словами, сказанными мужчиной несколькими мгновениями до этого. Сумасшествие на троих… Почему же нас должно быть в этом уравнение обязательно трое? К чему…
Осознание накрыло слишком резко. Как будто меня под дых ударили. Поцелуй не просто показался знакомым, он был частью меня. Той небольшой и светлой ниточкой, связывающей меня с адекватностью. Теперь же она в одно мгновение обратилась против меня. И если бы, я могла вырвать из мозга часть воспоминаний, то с радостью бы это сделала. Но… К сожалению, человеческое сознание так не умело, а настойчивая ласка, слишком сильно обнажала эмоции и чувства, которые не должны были появляться.
— Теперь-то тебе стало легче понимать, что пряталось все эти годы по углам и таилось в темных складках неведения? — его голос, немного хриплый и возбуждённый, ударил по нервам и забрался под кожу, раскалёнными шипами. — Не смей притворяться… Не смей играть… Ты часть этого безумного мира и уже не сможешь сбежать. Никуда и никогда. Сама попалась…
— Это не может быть правдой! — толкнув его в грудь, постаралась отдышаться и взять эмоции под контроль. — Ты просто пытаешься надавить на моё больное место и используешь грязные методы. Всё так, как и должно быть при общении с Трупниковым!
— Не обманывай себя, Ви, — ласковые пальцы прошлись по подбородку, чуть надавили на губу и прикоснулись к зубам, — ты не хуже моего понимаешь, что каждое моё прикосновение знакомо. Только пальцы чуть другие и тембр голоса иной. Но мы пытались максимально подражать другому, но с тобой рядом выходило хреново. Ведь у каждого своё помешательство. Ты же видела разницу, но старалась не замечать её. Стирала из своём памяти и играла роль, которая позволяла быть обманутой.
— Ты не можешь быть правдой, — мотнув головой, сбросила его пальцы, — Саша никогда бы не допустил подобного. Он не стал бы сотрудничать с таким моральным уродом, как ты! Так что не морочь мне голову. Это просто твои попытки одурманить меня сладкими речами.
— Сама же понимаешь, что отпираться бесполезно, — тихо сказал он, — вопрос лишь в том, станешь ли ты добровольно с нами сотрудничать, или нам с Саней придётся приложить усилия, чтобы запереть тебя в надёжном и неприступном месте, которое убережёт твою головушку от покушения. Мы-то со всем разберёмся, но на это потребуется немного времени. А его, к сожалению, конкретно у тебя нет! Потому будь послушной девочкой и делай так, как тебе говорят.
— Издеваешься? — вопросительно вскинула я бровь. — Реально думаешь, что я вот так, легко и просто поведусь на твою провокацию и брошусь тебе в ноги умолять спасти мою бренную тушку? Не дождёшься! Ты последний человек, на земле которому я могла бы довериться в этом вопросе. Ничего личного, просто факты, которые ты и без моей указки можешь сопоставить в голове. Чай не дурак, разбираешься в политике и поймёшь, куда же конкретно я тебя послала.
— Давай, для начала ты перестанешь истерить, как маленький ребёнок и попытаешься меня понять и выслушать, — Антон отошёл обратно к столу, — между нами куча недосказанности и года, тягучего молчания. Но никогда, те разговоры не
— Почему? — мне неожиданно стало интересно.
— Каждый из нас двоих тебя любит, — протянув ко мне руку, он медленно поцеловал серединку ладони, так нежно, как умел только он, — ты же различала нас, но не позволяла себе утонуть в любви. Метки… Они говорят красноречивее наших слов. Ты же помнишь, как рвала и метала твоя мать, когда отца Саши убили и нашли в том номере с проститутками.
— Она разобралась с ними по-своему? — удивлённо приподняла я бровь, вспоминая матушкин рассказ. — Но Элаиза и словом не обмолвилась о каком-то проступке матери. Та бы не сдержалась и высказала бы мне всё в лицо.
— А кто поспорит в высшем свете с её одиозной персоной? — рассмеялся мужчина. — Она заставила всех, одним единственным словом и взглядом, отречься от этой мерзкой семейке. Не устраивала кровавых вендетт и расправ, гонения ведьм и показательных порок. Нет… Она сделала то, что и полагалось маркизе, задушила их возможность жить и существовать. Ты же не хуже моего знаешь, что в Империи, все контролируется секретариатом. Ни Сашиным МВД, ни моим МИД, только Ольхонские способны дёргать за ниточки и вести игру там, где остальные и не видят.
— Получается, она возвела вокруг них стеклянную стену, — догадалась я, — высший свет для них доступен, а вот воспользоваться своими связями или наработками, они больше не в состояние. Ни одна семья не согласиться принять у себя тех, кто перешёл дорогу моей матушке. Таков её метод устранения конкурентов. Жестоко, но действенно!
— Так что каждый из нас борется так, как умеет, не взирая ни на что идёт к поставленной цели, — тихо фыркнул собеседник. — Саша в этом плане не исключение. И ты не хуже меня знаешь, что он далеко не святой. Имея жену и ораву детей, он беспрепятственно трахает тебя не взирая на порицания и моральную сторону вопроса. Ему плевать на людей, ничуть не меньше моего. А теперь подумай своей головкой, кого единственного, с самого детства, мы никогда не оставляли за бортом. И может быть тебя осенит догадка, какого чёрта, я второй час уговариваю тебя, а не запихнул в багажник машины и не запер в комнате с усиленной охраной.
— На это должна быть очень веская причина, — задумалась я, — ты сказал неделя… Награда за мою голову… Дела мафии… Отец! Это же как-то связано с ним? Тот мужик, старик, который умер у меня на глазах. Он был его двойником, следовательно, это что-то должно было значить! Отвечай, ради всего святого!
— Для того, чтобы получить статус главы Тёмного ордена и встать во главе мировой мафиозной структуры, надо, чтобы на твоём теле появилась руна императора, — тихо сказал Антон, — но ни у кого, после смерти твоего отца, её так и не обнаружили. Одни считают, что она у меня, а вот другие, догадались, что дело тут нечисто и каким-то образом связали руну и тебя в одну упряжку. Так что теперь, ты живая мишень, которая обладает знаниями, нужными для становления следующим главой Тёмного ордена!
— Погоди, это звучит, как полный бред, — помотала я головой, — меня рентгеном восемь раз просветили, но так ничего и не обнаружили. Только те увечья, которые ты мне нанёс в подвале. В остальном я полностью здорова. Можно хоть сейчас в поля! Какая у меня может быть руна, если и татуировок никогда не было.
— Я могу только предположить, так как до конца ничего неизвестно, а глава скончался слишком внезапно, чтобы передать мне знания, — вздохнул собеседник, — есть теория, согласно которой, сокрытый у тебя в голове шифр — заклинание, наносящее метку императора на избранного главу. Так что, убив тебя, все кто против старой системы, похоронят принятое века назад положение. А выстраивая новую иерархию, мы зальём эту планету кровью. Это вторая причина, почему я сейчас сижу с тобой в этом баре и пытаюсь достучаться до твоего мозга. Мы все в упряжке… Одна проблема на троих и с ней что-то срочно надо решать!