Легенда о восставшем
Шрифт:
Мужчина быстро вытащил всё, что было в его железном ящике и притащил к Тобиасу, бросив подле его ног. С яростью начал нацеплять на парня все электроды подряд, закрепляя наклейками. Казалось, он даже не особо заботится о правильности наложения датчиков. А в конце Виктор надел на Тобиаса шлем.
– А компьютер, – прерывисто сказал Виктор, – компьютер у меня в смартфоне. Сейчас всё происходит давно там. Даже вот такие вот… операции.
Тобиаса обуяла ярость. Он никому не позволит так истязать себя. Однажды его уже обманули, и что вышло? Он дёрнулся со всей силы. Стул опасно закачался, заваливаясь набок, но
– Не вздумай шутить, – мужчина кинулся к своему подопытному и резко вернул ему вертикальное положение.
Тобиас сжал руки в кулаки, пронзая ногтями кожу. Но эта боль была совершенно несерьёзной по сравнению с той, что ему пришлось испытать после. Куракин занёс руку, готовясь нажать последнюю кнопку, как вдруг парень почувствовал, будто верёвки стали ему тесны. Они настолько сильно врезались в кожу и одежду, что ткань местами прорвалась. Виктор явно не понимал происходящего, но словно завис, оценивая ситуацию.
– Я ведь ещё ничего не сделал. Уже результат? А если проведу ток, будет ли ещё лучше? – размышлял мужчина вслух.
Тобиас почувствовал пронзительный писк, идущий будто из его собственной головы. Он помотал ею, стараясь избавиться от звука. Дёрнулся и почувствовал, как одна из верёвок на руке порвалась окончательно.
– Нет, не смей двигаться! – с этими словами Виктор нажал что-то на экране, и голову Тобиаса пронзили тысячи иголок.
Обжигающая боль была повсюду, превратилась в нескончаемый монотонный поток агонии. Писк не прекратился, но зато он ослеп. Ему стало страшно, вокруг была темнота, и чувствовал он слабость. Вот-вот ещё, и он готов был освободиться, но так резко всё оборвалось. Теперь он не мог пошевелиться. Голова запрокинулась назад. Понемногу сознание возвращалось к нему. А вместе с ней и злость.
Темно стало потому, что моя голова болтается как у тряпичной куклы позади спины, а там нет свечей. Только и всего.
Он медленно поднял голову, почти чувствуя хруст позвонков в шее. Виктор, как ни странно, не обращал на него никакого внимания, продолжая пялиться в экран телефона. Возможно, он ожидал момента, когда с новой силой сможет пропустить удар тока. И вдруг перед лицом Тобиаса возник образ девушки. Уж не показалось ли ему? Бессмертный моргнул пару раз, но этот облик стал словно ещё чётче.
Девушка была полупрозрачная, и видно было только верхнюю половину её тела. Ног словно не было совсем. Она была нечёсаная, тёмные волосы её патлами свисали ниже плеч. А на лице горели огромные зелёные глаза. Впрочем, кроме них на лице больше ничего и не было. Тобиас понял, что девушка смотрит прямо на него. Но можно ли было с ней как-то связаться?
Она легко коснулась указательным пальцем того места, где должны были быть губы, словно приказывая ему соблюдать тишину. Затем подмигнула ему и… вошла внутрь железного ящика.
Груда железа взлетела вверх, перевернулась несколько раз в воздухе и из ящика высыпалось всё то, что ещё не успел использовать Виктор. Грохот привлёк внимание мужчины. Он обернулся, оцепенел от ужаса, открыв рот, попятился назад, ища
Внезапно страх уступил место любопытству, и Виктор, спрятавшись за спиной Тобиаса, шёпотом спросил:
– Твоих рук дело? Это у нас получилось, и ты теперь маг?
Вопрос прозвучал более, чем наивно, но Тобиас понимал, что сейчас не время для шуток, поэтому просто покачал головой. Он слышал о полтергейстах, но никогда не видел и считал их не более, чем мифом. Полтергейсты не отдают отчёт своим действиям, ведь они потеряли себя как личность, их сознание деградировало до состояния необъяснимого желания причинять боль другим, чтобы люди страдали, как и эти несчастные души. Но Тобиас готов был поклясться, что эта девушка действовала осознанно.
Ящик, в который вселился полтергейст, описал круг по залу храма, словно бы выискивая свою жертву. Виктора трясло, и он прошептал:
– Не выдавай меня.
Вот только этим шёпотом он сам себя и выдал. Железная коробка замерла в воздухе, хлопая дверцами, а затем медленно полетела к Виктору. Тот закричал и побежал в противоположный конец, но ящик был быстрее. Пока Виктор отвлёкся на преследовавшего полтергейста, Тобиас занялся тем, на чём остановился. Осторожно отбросил верёвки с левой руки, посгибал пальцы. Что-то определённо в нём поменялось. Хотя, может, он ещё не оправился от потрясения после тока?
Свободной рукой он теперь легко мог распутать верёвки со второй руки и с ног. Где-то близ паперти раздался оглушительный крик и жуткий грохот, откатившийся эхом под высокими сводами храма.
Тобиас встал и посмотрел на витражи стеклянного потолка, изображавшие сцены из Библии, и подумал о том, что решит тот, кто остался в храме на ночь. Ведь кто-то играл на органе. А тут убийство, притом умышленное.
Его руки были умыты кровью уже не одной жертвы. Но ещё никогда ему не помогал в этом полтергейст.
Удивительно, как быстро может распасться личность человека, если сам человек не прикладывает силы к её сохранению.
Тобиас помнил Сару Крейвен как скромную первокурсницу ИШДОМС, юную полукровку, что была готова прийти на помощь любому и никогда не акцентировала своё внимание на себе. Она была осторожна, умна и необычайно талантлива. Бессмертный помнил, что послужило толчком к их короткой дружбе – её волшебная игра на рояле.
Однажды, когда Тобиас был студентом третьего курса, его отчитал директор за очередные дворовые разборки с тяжёлыми увечьями. Парень пытался найти место для уединения и спустился в подвал, который в те времена ещё не был оборудован под территорию клубов. Бессмертный не надеялся кого-то увидеть там, но внезапно услышал чудесную классическую музыку, неизвестную ему. Оказалось, что в подвале находился старый рояль, и какая-то школьница приходила играть на нём каждый вечер.
Сара была первой, кто не побоялась его, а предложила дружить. Она считала, что нельзя судить существо лишь по внешности, нужно обязательно смотреть в душу. Эта маленькая девочка окрылила Тоби и, когда он пришёл домой, то незамедлительно поделился этим событием с матерью, которая внезапно оказалась дома. Но его ждало разочарование. Нэнси лишь посмеялась и сказала: