Легендарная подлодка U-977. Воспоминания командира немецкой субмарины. 1939-1945
Шрифт:
Но хотя настроение улучшилось, оно не компенсировало наш неестественный образ жизни. Мы плыли уже 60 дней и сами стали обрастать плесенью. Последние следы краски исчезли с наших похудевших, заросших бородами лиц. У всех пропал аппетит. Часто в молчаливой полутьме раздавался кашель. Мы работали как автоматы. Не видя дневного света и не получая свежего воздуха в течение двух месяцев, мы фактически стали живыми трупами. Деревянные части лодки начали гнить, конденсат постоянно сочился по переборкам, койки и белье оставались влажными. Когда люди не были на вахте, они просто лежали в своих койках в полном оцепенении. Часто, когда становилось слишком тяжело, мы открывали кислородные цилиндры, но теперь они были почти пусты. Наши помещения почернели от неизбежных выхлопных газов, потому что давление воды становилось слишком большим для выхлопных клапанов, и почти каждый
Наконец наступил великий день, когда я решил, что безопаснее подняться на поверхность, и отдал приказ на всплытие. Мы подошли к району, где, как мне казалось, ничем не рискуя, смогли бы идти на поверхности. Все лица засияли радостью, все мысли были полны этим великим событием. Это был наш 66-й день пребывания под водой, и мы долго готовились к этому событию. Сама перспектива освобождения из этого ада, казалось, наэлектризовала нас. Все начали подсчитывать те радости, которые нас ожидают: наконец сможем надышаться свежим воздухом, увидим море и, возможно, звезды в небе. Нужно только одно движение, чтобы врата ада открылись.
Все мы были готовы, весь расчет теперь строился на темноте. Каждый мечтал попасть на мостик. Но мы не могли этого позволить: Гибралтар был слишком близко.
Подлодка медленно поднималась. Я стоял на трапе у люка, положив руку на штурвал. Очень ржавый штурвал. С гидрофона сообщили:
– Все чисто.
Мы поднялись до 10 футов. Я отдал приказ:
– Подъем!
В ушах каждого это прозвучало как волшебное заклинание. Меня охватил восторг. Я чувствовал, что жизнь для всех нас снова начинается. Сжатый воздух зашипел в баках, манометр в рубке пришел в движение – пошел скачками. Это было как подъем в лифте.
– Люк свободен! – закричал инженер. – Давление выровнено.
Я поднял люк и вышел на мостик. Старший офицер вышел за мной, и мы осмотрелись. Вокруг не было ни одного корабля.
Глава 14. ЮЖНЫЙ КРЕСТ
Над головой простирался свод усыпанного звездами неба, позади лунная дорожка искрилась бриллиантовой россыпью, и везде вокруг волновалось безбрежное море. Я смотрел на мир, окружавший меня, с чувством благоговейного восторга. Вдыхать полной грудью чистый свежий воздух – это эликсир для души. Я снова и снова наполнял легкие, потому что после удушливой, пропитанной маслом атмосферы нашей подводной темницы этот морской воздух казался самым ценным из всех даров. Вахтенные поднялись на мостик. Все свободные от вахты столпились в рубке управления, но только немногие могли видеть через люк отблески звезд. «Разрешите одному подняться на палубу?» – обычная формула на борту подлодки, когда кто-то просит разрешения подняться на мостик. Правила предписывают, что, кроме вахтенных, только двое могут одновременно быть на палубе. Но не сейчас. Скоро на палубе оказались все. Только команде машинного отделения пришлось остаться внизу и одному радисту, поскольку мы еще должны были наблюдать за радаром. Нас еще могли преследовать, хотя последние несколько дней прошли без каких-либо нарушений покоя, по крайней мере с этой стороны.
Всех нас охватило волнение. Это были необыкновенные минуты. Мы стояли, не отрывая глаз от звезд – так давно их не видели, а впереди нас ждали и другие радости. Мы уже могли различать звезды Южного полушария, и я показывал их тем, кто никогда не плавал в этих широтах. Наш провинившийся товарищ тоже был здесь, но неприятный эпизод уже забылся, мы снова чувствовали, что мы вместе. Мы смеялись и шутили. Да, мы были счастливы.
– Жизнь стоит того, чтобы жить снова! – заявил Мозес. – Вы не загоните меня в этот старый гроб. Он хуже темницы.
– Прекрасно. Можешь взять шлюпку. Она твоя.
Ночь прошла быстро, но никто не хотел спать. Мы чувствовали себя слишком возбужденными. Казалось, нам даровали полное освобождение от всех обязательств. Волны впереди, волны позади, и морские свиньи вокруг. Не могу выразить словами нашу радость от всего этого. Все прошлые лишения и неприятности забылись – так хорошо было оказаться в живых этой ночью.
Сначала мы решили снова погружаться на рассвете, но потом отложили до восхода солнца. Не хотелось упускать
Когда окончательно рассвело, мы лениво погрузились на глубину. Мы придумали, как разделить сутки, поменяв ночь и день: спать днем, а ночью подниматься на поверхность и работать. Конечно, это не касалось вахты. Не то чтобы в этом была большая разница, свет в подлодке был всегда одинаковый: и полдень и полночь ничем не отличались на наших часах. Во всяком случае, именно в полночь мы получали нашу основную еду, после чего отправлялись работать до рассвета, а потом уже шли спать. Таким способом мы получили возможность наслаждаться природой, когда приходило время подниматься на поверхность. Во время этих ночных переходов мы еще принимали меры предосторожности, расчехлили пушки, разобрали и почистили их. Было странно видеть, как хорошо они сохранились даже после проведенного под водой времени. Мы перезарядили их, оставив запасной магазин у каждой пушки. Мы также восстановили палубную вахту в прежней силе и установили поисковый приемник в полном порядке. Если корабли или самолеты атакуют нас, мы будем защищаться, мы не собирались дешево отдавать свои жизни. Если нас заставят сражаться, мы будем сражаться.
За время нашего великого перехода мы узнали, что энергия и сила воли одного человека могут изменить судьбу каждого на борту. Как командир, я обязан был следить, чтобы на лодке царило общее согласие во имя спасения каждого человека. Я носил свою белую фуражку как знак, что несу ответственность за ведение нашего предприятия до самого конца, что бы ни случилось. Я благодарил судьбу за то, что она научила меня руководить людьми, когда я командовал учебной подлодкой на Балтике. Два года назад я бы не справился с той огромной ответственностью, которая легла на мои плечи, но я твердо решил добиваться, чтобы мои приказы выполнялись до последней буквы, и жестко пресекать всякие попытки внести разлад в наши ряды или подорвать дисциплину, пока мы в море.
Казалось, что все самое плохое наконец осталось позади. Все, что мы должны были делать, – это не раскрывать своего предприятия, пока не приведем его к благополучному завершению. Меня беспокоила только одна мысль. Пока мы шли под водой, запасы топлива сократились до 40 тонн. Естественно, некоторые начали рассчитывать и пришли к заключению, что мы никогда не достигнем Аргентины, учитывая, сколько топлива мы уже израсходовали и как далеко нам еще оставалось идти. Это было совершенно правильно, и, на первый взгляд, перспективы выглядели довольно мрачно. Мы прошли 1800 миль с тех пор, как покинули Христианзунд, и израсходовали 40 тонн топлива. Теперь, имея те же 40 тонн, мы должны были пройти еще 5500 миль. Совершенно верно, что наши баки вмещали 120 тонн, когда их устанавливали. Однако в дни, непосредственно предшествовавшие падению Германии, 80 тонн оказались тем количеством, которое мы сумели взять. Все немецкие резервы были израсходованы, а все планы создать синтетическое топливо или изобрести устройства, позволяющие дольше использовать топливо, разлетелись в пух и прах. То очень небольшое количество, которое наш инженер умудрился сэкономить благодаря своему восхитительному ноу-хау, израсходовалось очень быстро.
После тщательной проработки и обсуждения всех деталей я пришел к выводу, что мы можем позволить себе погружаться только в особых случаях, ведь погружение – очень расточительный процесс. И мы не должны использовать шнорк. Поэтому я приказал идти 10 часов на поверхности на малой скорости с одним двигателем, а остальные 14 часов идти на электромоторах. Мы решили не принимать в расчет любые неудачи, которые могли бы произойти из-за такого медленного движения. Я посчитал, что мы достигнем цели где-то в середине августа. Я надеялся, что к этому времени у нас еще останется около 5 тонн в запасе. Если топливо все же закончится, мы поставим парус и пройдем оставшееся расстояние, полностью использовав все течения и ветры, которые будут нам благоприятствовать. Если же произойдет худшее, мы всегда сможем отправиться в Бразилию.