Легендарный Колчак. Адмирал и Верховный Правитель России
Шрифт:
Тем временем соединения армии Пепеляева, оставившие Тобольск, преследовала 51-я стрелковая дивизия под командованием будущего Маршала Советского Союза В. К. Блюхера. Другие две дивизии (29-я и 30-я) той же 3-й армии действовали вдоль железной дороги Ялуторовск – Ишим, при этом командарм 29-й дивизии Матиясевич усилил эти дивизии бронепоездом «Грозный», где комиссаром был Иван Конев, впоследствии известный советский военачальник, в годы Великой Отечественной войны Маршал Советского Союза. От Кургана и Звериноголовска в направлении на Петропавловск вела наступление 5-я армия под командованием Тухачевского.
Белые армии отступали под прикрытием арьергардных частей. Впереди отступавших войск или вместе с ними на восток по трактам двигались жители сел и деревень, большей частью богатые и зажиточные крестьяне. 30 октября соединения 5-й армии вступили в Петропавловск. 4 ноября 3-я армия с боем взяла Ишим. Открывался путь на Омск.
Последняя
Верховный правитель принял решение защищать Омск, прекратив начавшуюся уже эвакуацию гарнизона. Главнокомандующим обороной был назначен генерал К. В. Сахаров, впоследствии автор воспоминаний «Белая Сибирь» (Мюнхен, 1923 год). Колчак приказал задержать готовые к отправке на восток поезда с персоналом военного министерства. Оставшиеся в своих служебных помещениях военные и гражданские чиновники не могли продолжать работу из-за отсутствия упакованных для отправки документов. По приказу возвратились в Омск отдельные части из Новониколаевска, отправленные туда совсем недавно. Однако уже через два дня стало очевидным, что наступление красных не сдержать. Фронт откатывался к Омску, Сибирская армия разваливалась на глазах. Колчак понял, что приближается конец. Сахаров внес только сумятицу в и без того нервозную обстановку. Он, конечно, был храбрым генералом, но все же, по словам Будберга, оправдывал свое училищное прозвище «Бетонная голова».
Как ни скрывала официальная омская пресса действительного положения на фронте, о подходе Красной армии к Омску свидетельствовали прибывающие в город беженцы с запада. Заметную часть их составляли священнослужители, одних архиереев собралось около 5 тысяч. Беженцы расположились за городом, многие со скотом. Они строили землянки, обогревались кострами. На соборной площади всенародно служили молебны, в которых принимали участие защитники православной веры, «крестоносцы».
В городе начиналась паника. На железнодорожном вокзале скопились «эмигранты» из центральной России, стремившиеся выехать на восток. Их опережали офицеры-дезертиры из местного гарнизона, спешившие в том же направлении под видом служебных командировок. В учреждениях военного ведомства и казармах был вывешен приказ Колчака: «Офицеры и солдаты! Объявляю вам, что Омск не будет сдан. Все командировки и отпуска отменяются. Всякий военный, едущий и идущий от Омска к востоку, объявляется дезертиром. Враги вступят в город, только переступив через мой труп».
Впрочем, этой участи адмирал только что счастливо избежал. В день его рождения хорошо одетая дама передала для него через адъютанта «подарок». Самого «новорожденного» в этот момент на месте не оказалось, а «подарок», пролежавший некоторое время в приемной, неожиданно взорвался. Адъютант был убит.
Верховный правитель бросил на приближающийся фронт все резервы, морской батальон, даже часть своего личного конвоя. К ним присоединилась небольшая часть добровольцев из дружин «святого креста и полумесяца».
К Верховному правителю заявился весь иностранный дипломатический корпус с предложением взять под международную охрану омский золотой запас и вывезти его во Владивосток. Адмирал пребывал в мрачном настроении и огорошил дипломатов резким ответом:
– Я вам не верю. Золото скорее оставлю большевикам, чем передам союзникам.
Он уже дал распоряжение готовить к отправке все ценности, находящиеся в городском банке, так же как и специальные для них блиндированные вагоны.
Накануне отъезда Колчак подготовил шифрованное письмо министру иностранных дел в Париже Сазонову, «высоким комиссарам» союзных правительств и русским послам Крупенскому, Кудашеву и Бахметьеву с обоснованием отступления Сибирской армии и оставления Омска. Крайне тяжелые условия, отмечал он, снабжения войск Сибирского фронта и значительное численное превосходство большевиков вынудили сибирские войска к глубокому отходу и временному оставлению г. Омска – резиденции Российского правительства. Подобно тому как французское правительство в 1914 году под влиянием обстановки на фронте вынуждено было оставить на время Париж, российское правительство временно переносит свою резиденцию в Иркутск. Российское правительство приносит эту жертву во имя сохранения армии для дальнейшей борьбы с большевиками. Вопреки фактам в письме говорилось о высоком моральном духе сибирских войск, которые после некоторого отдыха приобретут могучий наступательный порыв. Далее шло обращение за помощью к правительствам дружественных держав.
На другой день пять литерных поездов (один с золотым запасом) в сопровождении усиленного конвоя и двух бронепоездов (спереди и сзади) были отправлены из Омска на Восток. Отдельный вагон с надежной охраной занимал Колчак, к которому в пути перешла Тимирева, выехавшая на день раньше. Вслед за колчаковскими поездами двинулись в путь Ставка, штабы, ведомства, все дипломатические иностранные миссии со своими воинскими конвоями.
В
Приказ, отданный Войцеховскому, был явно нереален. Его малочисленная армия не могла обеспечить защиту города на всех вероятных направлениях наступления противника.
Глава 17. Отречение
Итак, фронт белых рухнул, приближался финал диктатуры Верховного правителя. Неудачи преследовали его ежечасно.
С рассветом 14 ноября 27-я дивизия 5-й армии преодолела сопротивление белых на левом берегу Иртыша и, форсировав реку по льду, на плечах отступающих колчаковцев ворвалась в центральную часть города. Северную часть его захватила 30-я дивизия 3-й армии. В 10 часов 50 минут командир 27-й дивизии И. Ф. Блажевич отбил короткую телеграмму командарму Тухачевскому: «Омск взят». В плен взяли десять тысяч человек, на железной дороге трофеями стали 40 паровозов и более тысячи товарных вагонов, многие из них с грузом. Еще подмораживало, но красные решили укрепить переправы, замостив их досками и соломой. Итак, за последние три недели были наголову разбиты белые армии, угрожавшие Петрограду; передовые отряды Деникина вытеснены из Орла, партизаны и красная кавалерия сеяли панику в тылах, и деникинские армии начали отступать по всему Южному фронту. Преследование Колчака в Сибири могло продолжаться без ущерба для более важных районов.
Вместе с тем задача полного разгрома колчаковских войск советским командованием решена не была. По данным советской разведки, во второй половине ноября противник имел в полосе Сибирской железнодорожной магистрали и севернее от нее более 28 тысяч штыков и сабель. Кроме того, еще до 11 тысяч войск находилось в резерве Верховного правителя. Эти силы еще могли существенно повлиять если не на исход, то хотя бы на ход вооруженной борьбы.
Понимая это, Колчак 12 ноября в Новониколаевске в своем вагоне провел совещание с армейским командованием. Обсуждались два плана: первый – сосредоточить отступающие войска в треугольнике Новониколаевск – Томск – Тайга, к середине декабря подготовить резервы, перейти в наступление и отбросить части Красной армии к югу от железнодорожной магистрали, второй – предоставить Сибирь самой себе, а адмиралу вместе с армией уходить из Новониколаевска на юг через Барнаул – Бийск в Алтай на соединение с войсками Дутова и Анненкова. Затем, базируясь на Китай и Монголию и накопив силы, весной 1920 года возобновить боевые действия против Красной армии и довести их до победного конца.
Колчак принял первый план: с золотым запасом продвигаться под прикрытием армии к востоку по главному сибирскому пути. Здесь же он организовал Верховное совещание с главнокомандующим и министрами внутренних дел и финансов.
Верховный правитель покинул Омск за несколько часов до того, как в город вошли красные. Его министры, отправившись в путь четырьмя днями ранее, почти добрались до Иркутска, но сочли местную расстановку сил неблагоприятной. Чехословацкий национальный совет, по меньшей мере его русская секция, только что публично выразил недоверие правительству Колчака и осудил его методы. Пользующиеся влиянием в этом регионе социал-революционеры и меньшевики отвергли идею коалиции, возглавляемой адмиралом. Беглые министры сформировали временный кабинет, но поскольку он не имел ни властных полномочий, ни общественной поддержки, ни административных органов, Сибирь, по существу, осталась без правительства.
Колчак (в сопровождении Тимиревой), его штаб, свита и отборная охрана ехали в шести железнодорожных составах (один из них – бронепоезд). В седьмом эшелоне находился золотой запас. Огромное сокровище занимало двадцать девять товарных вагонов. Комендант поезда и чиновники Государственного банка ехали в пассажирском вагоне в середине состава. Этот вагон имел телефонную связь с двумя теплушками (одна в голове и другая в хвосте поезда) с вооруженной охраной.
Разные свидетели по-разному оценивают груз (кроме золота, там были платина и серебро) на этой стадии, но вряд ли его истинная стоимость так уж важна. Небольшая часть государственного золотого запаса, первоначально захваченная в Казани, давно была переправлена через Владивосток в Гонконг и была там продана для пополнения омской казны. Возможно, весьма близки к истине истории о том, что Семенов пропустил груз через подконтрольную ему территорию лишь после того, как захватил какую-то его часть. В мае 1919 года британское правительство одобрило проект о займе в 10 миллионов фунтов стерлингов, предоставляемом омскому правительству крупной банкирской фирмой лондонского Сити. Правда, неизвестно, что из этого вышло и участвовало ли в сделке упомянутое золото. Важно то, что, когда Колчак, преследуемый по пятам Красной армией, покинул Омск, в его конвое был поезд с сокровищем, по самым скромным оценкам, стоившим 50 миллионов фунтов стерлингов.