Легенды Амастриды
Шрифт:
Маритт хмуро помешивала ароматный чай, поверх чашки глядя на сестру. Уинн что-то скрывала, она чувствовала это. Но та упрямо молчала, избегая ее взгляда. Маритт знала, что Рэн удалось ускользнуть прямо из-под носа у Совета. Мейс Марр был в ярости, ходили слухи, что он решил вернуть беглянку любой ценой и обратился к немерсис. Маритт только вздохнула, благодаря богов, что Уинн образумилась и не искала встреч с Брайсом. Теперь, когда по их следу идут немерсис, все стало смертельно опасным!
Она не услышала шагов, только когда тяжелая дубовая дверь содрогнулась от удара, она вскочила. Сестры переглянулись, и Маритт все поняла.
– Уинн! Ты ведь не встречалась
– Маритт, я…
Дверь слетела с петель, и из темноты выступили закованные в железо фигуры. Их было только двое, но больше и не требовалось. Животный первобытный страх наполнил целительницу до краев. Она бросила отчаянный взгляд на Уинн, прощая, прощаясь.
– Где они? – прошелестел ровный нечеловеческий голос.
Рэн услышала радостные голоса на палубе и поспешила наверх. На волнах рядом с «Хелессой» плясала маленькая узкая лодка. Человек, сидевший на носу, махнул рукой команде, и те стали выгружать бочки на корабль. Наконец-то! Можно будет убраться подальше от шепчущего острова! Рэн не сразу заметила вторую фигуру. В ворохе тряпья на носу лодки сидел маленький ребенок, ему было не больше шести лет, он внимательно смотрел на нее своими блестящими черными глазами, потом кивнул и сделал какой-то непонятный жест ладонями. Ей хотелось окликнуть его, но гребец торопливо развернул лодку прочь и налег на весла.
– Скоро отлив, – пояснил ей кто-то, – он торопится в порт.
– Вы видели ребенка?
Рослый северянин ответил ей улыбкой, все были заняты погрузкой провизии и не разглядывали лодку.
Наконец все было погружено, команда готова. Где же носит этих двоих? Рэн понемногу охватывала тревога. Гнетущее предчувствие надвигающейся беды мешало дышать. Где же они? В стремительно сгущающихся сумерках она до боли в глазах вглядывалась в море. Наконец ей показалось… нет, и впрямь в приливных волнах ныряет маленькая лодка, ее швыряло из стороны в сторону, греб только Трэйд. Ему помогли подняться на борт, несколько человек подняли бесчувственное тело Брайса. Рэн бросилась к нему.
– Что случилось?
Брайс с трудом открыл воспаленные глаза, улыбнулся ей.
– Все в порядке… правда…
– Мы ждали вас несколько часов назад… лодка привезла провизию… – Рэн испугало, каким жаром пылал лоб Брайса, она положила на него холодный компресс, продолжая говорить, чтобы приглушить этот безотчетный страх. – На лодке был даже ребенок… У тебя лихорадка… нужно уложить тебя в постель…
Брайс привстал, отмахнувшись от мокрой тряпки, обеспокоено глядя на Рэн.
– Ребенок? Ты в этом уверена?
– Я его видела… О, боги, да какое это имеет значение! Ты болен, тебе нужен лекарь… – она беспомощно огляделась. На палубе столпилась команда и те несколько десятков северян, что покинули с ними Тимбару.
– Давно лодка уплыла?
– Пару часов назад… это неважно, вся провизия уже на борту…
– Нет, Рэн, это очень важно! Ребенок – это связной Селены. Как только лодка причалит в Тимбаре, на нас начнется охота. Отплываем немедленно, у нас почти нет времени!
Трэйд отдавал команды, «Хелесса», вспенивая волны, поворачивала на юг. Каменный остров растворился в ночи, а Рэн сидела у изголовья кровати, на которой уже несколько часов бредил Брайс, отчаянно молясь, чтобы кто угодно: лекари, боги или Голос, помогли ему.
Часть 3. Юг
Брайс
«Хелесса» уходила все дальше и дальше в Южные моря, они миновали несколько пустынных каменистых островков, и это был последний клочок суши, который люди видели за неделю. Вокруг было только море. Северяне, привыкшие к твердой почве под ногами, чувствовали
В маленькой каюте было полутемно, от света у Брайса болели глаза. Рэн зажгла новую свечу, глядя в ее неверном свете на бисеринки пота, выступившие на лбу больного. Дни и ночи превратились в постоянный кошмар, в бесконечную борьбу с непонятной болезнью. Она приготовила бессчисленное множество лекарственных отваров, которыми ее щедро снабдили Селена и Маритт. Брайс сперва противился, и ей приходилось подолгу упрашивать его. Но скоро он так ослаб, что Рэн просто поила его в полубессознательном состоянии, как ребенка. Часы глубокого отчаяния и безнадежности сменялись не менее отчаянной надеждой, когда под действием сильных трав лихорадка отступала. Дыхание Брайса становилось ровным, он изредка приходил в себя и жадно пил воду. Но спустя несколько часов в глазах снова появлялся лихорадочный блеск, и он погружался в горячечный бред. Видения прошлого теснились в голове, перемешивая детские полустертые воспоминания с реальностью. Он снова видел мать, суровую, измученную бесплодным ожиданием… Она стояла у окна их лачуги, глядя невидящими глазами на ровную гладь моря, в руках она сжимала серебряный кулон, подарок отца и единственную память о нем… Потом она оборачивалась, и знакомое лицо становилось лицом Рэн. Она заботливо наклоняется к нему с пряно пахнущим отваром, а на шее качается все такой же кулон… Потом ему привиделось море, и он мальчишкой удирает от шайки Мейса Марра. Вот тот со смехом замахнулся камнем. «Ты должен был привезти ее ко мне! Ты – отступник…» Ненавистный голос взорвался в мозгу миллионным эхо, а потом камень ударил его в грудь… Он хотел сказать, что отказывается, что еще не поздно, но рядом уже никого не было. Волны накрывали его с головой, небо затягивало тучами, начинался шторм. И, вместо того, чтобы плыть, он отдается на милость волн, погружаясь в темную бездну все глубже и глубже…
На пятый день лихорадки Брайс, до этого молча переносивший болезнь, позвал Рэн. Она легко прикоснулась прохладными пальцами к пылающему лбу.
– Я здесь… ты хочешь пить? – но он отмахнулся от кружки с водой.
– Я должен сказать тебе… Прости, но ты должна знать… возможно, тебе станет легче смириться с моей…
– Нет! Не смей даже думать так!
– Рэн… выслушай меня… – столько в его горящем взгляде было отчаяния и боли, что Рэн послушно села, зябко обхватила себя руками.
– Говори.
– Я обманул тебя… всех вас… Я искал встречи с тобой не случайно. В Тимбаре… я пообещал Совету старейшин и его главе, что привезу тебя в город, целой и невредимой… Они хотели заполучить тебя в качестве выгодного заложника и поторговаться с Ситчем… Тогда я не знал тебя, мне было все равно, а Марр обещал показать записи о моем отце. Меня волновало только это… Но потом я увидел тебя на крепостной стене… ты плакала оттого, что стала хейлем… с той минуты никакие силы в мире не заставили бы меня причинить тебе зло… Потом мы бежали… корабль все равно отвез бы нас в Тимбару… но я не собирался отдавать тебя Марру… я хотел защитить тебя от правды… Я люблю тебя. Ты – это лучшее, что случилось со мной в жизни.
Рэн сидела, не чувствуя даже боли в занемевшем теле. Неприятный холодок разлился в груди, не давая дышать. В глубине души она знала, что Брайс что-то скрывает, и Трэйд предупреждал ее… все знали или догадывались…
– Зачем ты говоришь мне это?
– Не прошу тебя простить, лучше возненавидь меня. С ненавистью легче пережить потерю…
– Молчи… молчи! – внутри словно что-то сломалось, выпуская наружу боль и гнев. – Это все не важно… дай мне возможность простить тебя, не умирай… молчи…