Легенды Дерини

Куртц Кэтрин Ирен

Дугал кивнул, разочарованный, но ничуть не удивленный.

— Это все потому, что на прошлую Пасху я сбежал в город, чтобы с остальными пажами и оруженосцами повеселиться на весенней ярмарке, — продолжил Келсон. — Я не мог уговорить никого из придворных взять меня с собой, и поэтому отправился с ними.

Он закатил глаза.

— Ты и представить себе не можешь, какой шум из-за этого подняли! Матушка плакала несколько часов кряду, а отец велел своим личным телохранителям и гвардейцам прочесывать весь город. Потом меня на неделю заперли в своих покоях, — после того, как отыскали и силой вернули домой.

— Все дело

в том, что отец волновался за вас, мой принц, — напомнил ему Ричард. — Ведь ходили слухи о том, что торентцы строят планы, чтобы вас похитить. Когда обнаружили, что вы пропали, все решили, что это их рук дело. И вы лучше, чем кто бы то ни было, знаете, почему вам не позволяют гулять где захочется, самому по себе.

— Если бы я знал о торентском заговоре в то время, Ричард, то, разумеется, никуда бы не сбежал, — возразил Келсон. В голосе его звучала усталость, словно он заводил этот спор уже в тысячный раз и отчаялся, что кто-то поймет и примет его точку зрения. — Я же не виноват, что никто мне ни слова не сказал.

— Вот уж сомневаюсь, ваше высочество, — хмыкнул Ричард и легонько, играючи, шлепнул Келсона по затылку. — Обычно вы прекрасно ухитряетесь вызнать все, что пожелаете, независимо от того, хотят вам это рассказывать, или нет.

— Принц должен быть в курсе всего, что творится вокруг, — с самодовольным видом подтвердил Келсон. — Отец любит это повторять.

— Ну, разумеется, — со смехом согласился Ричард, а затем подмигнул Дугалу.

Дугал улыбнулся ему в ответ, ошарашенный таким дружеским подтруниванием. Оруженосец собрал пустые кружки и покинул комнату.

— В любом случае, — вновь обернулся к Дугалу Келсон, — мы могли бы покататься вместе за городом, если бы взяли с собой кого-то из взрослых. Но тогда уж точно не будет никакого веселья. — Он с завистью взглянул на Дугала. — Какой же ты счастливчик!

— Я счастливчик? — Дугал окинул взглядом просторные, богато обставленные комнаты Келсона, мысленно сравнивая их с собственными почти нищенскими покоями.

— Ну да… Как должно быть славно, если можешь в любой момент в одиночку ускакать куда хочешь, едва лишь выпадет пара свободных часов. Я не могу и шагу ступить, чтобы вокруг все не начали суетиться… — Он вздохнул.

— Отец говорит, что судьба любого принца — никогда не оставаться в одиночестве, и с этим следует смириться, но порой… — Келсон не договорил и поморщился с видимым отвращением.

Дугал медленно кивнул. Он никогда всерьез не размышлял над подобными вещами, но теперь видел, сколь сильно жизнь Келсона ограничена навязанными ему правилами.

— Полагаю, уже пора ложиться в постель, мой принц, — заявил Ричард, возвращаясь в комнату. — Поутру вам надлежит присутствовать на мессе в соборе, и вы прекрасно знаете, как ее величество сердится, когда вы клюете носом во время богослужения.

Выбравшись из кресла, Келсон пробежал через всю комнату и в прыжке рухнул на кровать, так, что подпрыгнула пуховая перина. Ричард расстелил для себя постель у изножья огромной кровати, увенчанной балдахином. Дугал с сомнением взирал на все эти приготовления. А где же должен спать он?

— Ну, чего ты ждешь? — окликнул его Келсон. — Ты что, не собираешься ложиться в постель?

Смущенный, Дугал забрался на кровать рядом с Келсоном. Здесь хватило бы места и на троих взрослых, так что они с Кельном и подавно

разместились без всяких затруднений. Дугал лежал и смотрел, как Ричард, затушив огонь в камине, поочередно гасит в комнате свечи.

— Спокойной ночи, — зевнул Келсон.

— Спокойной ночи, — прошептал Дугал в ответ.

Вскоре ровное, размеренное дыхание принца подсказало Дугалу, что тот заснул.

Сам Дугал еще какое-то время бодрствовал, наслаждаясь жизнью. Такая роскошная постель, гладкие простыни… С изумлением и радостью он вспоминал минувший день. Ему наконец удалось отомстить Николасу и подружиться с принцем Келсоном. Он и мечтать не смел, что сумеет достичь и того, и другого в один день.

И кроме того, теперь ему будет чем похвалиться перед старшим братом. Более того, даже отец никогда не ужинал наедине с кем-то из членов королевского семейства и не проводил ночь в их апартаментах. Наверняка теперь жизнь Дугала при дворе совершенно изменится. Может быть, она даже покажется ему интересной и приятной.

* * *

Когда он вернулся в свои покои после мессы на следующее утро, Дугал обнаружил на постели чистый сложенный пажеский плащ и новую пару алых шоссов. Николас исчез вместе со всеми своими пожитками. Когда Дугал наконец набрался смелости и заглянул в сундук соседа, тот оказался пустым.

На следующий день к нему переселился молодой оруженосец по имени Питер Мак-Эван. Питер оказался рослым четырнадцатилетним подростком, рыжеволосым и веснушчатым. Он, конечно, то и дело поддразнивал Дугала и отдавал ему всяческие распоряжения, но делал все это беззлобно, и никогда не обижал мальчика. Дугал давно привык к такому обращению со стороны старшего брата. Кроме того, Питер преподал Дугалу массу полезных уроков, как надлежит исполнять пажеские обязанности, — это была как раз та помощь, в которой отказывал ему злобный Николас. Более того, Питер защищал своего подопечного и от других мальчишек. Теперь даже приятели Николаса оставили Дугала в покое.

Понемногу мальчик перестал так сильно тосковать по дому. Он стал более уверен в себе и многому научился. Когда у них обоих выпадало свободное время, Питер показывал Дугалу Ремут, или они верхом на своих пони выезжали на прогулку за городские ворота. Если бы еще Дугал мог почаще встречаться с Келсоном, то и вовсе сказал бы, что эта весна — самое великолепное время в его жизни. Но, к вящему его разочарованию, с принцем они встречались очень редко и ненадолго. Дугал старался терпеливо переносить разлуку, потому что всякий раз, когда их пути все же пересекались, Келсон приветствовал его с прежним дружелюбием. Но вся беда в том, что когда погода наладилась, у Келсона, и без того вечно занятого, стало еще больше дел.

По счастью, и с Николасом Дугал встречался теперь все реже и реже. Всякий раз, завидев мальчика, Николас провожал его мрачным взглядом, обещавшим суровое отмщение, но взглядами дело пока и ограничивалось. Возможно, Николас страшился Моргана, памятуя об угрозах Келсона, или лее опасался недовольства Нигеля. Дугалу было решительно наплевать на Николаса, покуда тот готов был оставить его в покое. Само по себе то, что им больше не приходилось жить в одной комнате, оказалось подлинным благословением. Он не обменялся ни единым словом со своим бывшим мучителем, а поскольку их расписания теперь почти не совпадали, то виделись они крайне редко.