Легенды Гарсариона: Искра
Шрифт:
— Ираэль, — выдохнул он. Ответа не последовало. Вероятно, она тоже была мертва. Но они сделали то, что должны были — перебили всех.
Вот так он и умрет — в Дождливых землях, со вспоротым животом. Голова кружилась, боль была нестерпимой, дышать было тяжело.
— Нуррэ, — позвал он, захлебываясь. — За… бери… меня…
Вдруг картину уходящих в небо деревьев и падающих капель дождя нарушила та самая девочка, из-за которой он сейчас умирал. Она подошла к нему с лицом, полным ужаса.
— Не… приятно… да?
В последний момент, несмотря на боль, несмотря на удушающую Тень, которая
— Беги… к горам… — выдавил он, смотря на девочку, которая присела с ним рядом и будто бы потянулась к его ужасной ране, стараясь перебороть отвращение. — Что ты… беги…
Он схватил ее за шиворот, но тут же отпустил, потому что сил совсем не осталось.
— Бе… ги…
Потом все утонуло во мраке. Кайден будто бы погрузился в сон. Так вот значит, каково это — умирать.
Саннэфея
Утром принцессу разбудил Вэлиан.
— Уже пора, Санни, — сказал он, держа за плечо. — Возьми, вот, принёс поесть.
Он протянул ей тарелку, на которой лежали яйца и хлеб. Она мигом все это съела. Голод делал все гораздо вкуснее.
Когда она накинула плащ, к вони которого все ещё старалась привыкнуть, и вышла на улицу. Вэлиан уже оседлал лошадь.
— Свежо сегодня, — сказал он. И правда было немного прохладно и сыро. — Как настроение?
— Все ещё думаю, что хорошо было бы вернуться, — улыбнулась она.
Вэлиан не ответил, только усмехнулся.
Гостей вышел проводить сын элукара — Йохар Лэнгур. Он интересовался, как прошла ночь, а так же дал им еды в дорогу.
— Все было прекрасно, господин, — поклонился Вэлиан, когда они уже были готовы ехать. — Большое вам спасибо.
— Истина наших богов говорит нам, что делать — мы повинуемся. Удачи вам в пути, и будьте осторожны. Несколько дней назад к нам заходили люди, слава богам, ничего они не сотворили, но выглядели недружелюбно.
— Учтём, — кивнул Вэлиан.
Они сели на лошадь, Саннэфея по наставлению гвардейца накинула капюшон, и они двинулись в путь.
Настроение у принцессы сегодня было гораздо лучше. Погода была прекрасной, а она, как правило, влияла на ее настроение сильнее всего остального. Путешествие начинало ей нравиться, несмотря на то, как оно началось. Она сидела позади Вэалина и держалась за него, обхватив руками. Порой она клала голову на его крепкую спину, отчего ей становилось спокойней, в некоторой мере, даже уютней. Постепенно она начинала понимать, что ее нахождение в столице было для неё тяжелым временем, и не потому, что к ней относились как к вещи. Ее жизнь была пустой. Красивая ширма высокой дамы, принцессы, королевской особы, за которой не было ничего, кроме телесного благополучия. Теперь ее мечты, образы жизни, витавшие где-то в потаённых уголках разума, будто бы воплощались в жизнь. Произошедшее в столице стало как глоток воздуха, когда ты долго находишься в душном помещении, что она ненавидела больше всего на свете. Даже гибель людей (правда, в которую она так и не верила) казалась ей не такой серьезной утратой. По большому счету, многие из этих людей превратили огонь ее молодости в пепел.
Теперь впереди
Они ехали весь день. Саннэфея несколько раз уснула, отчего на ее лице отпечатались складки плаща Вэлиана. Последний ее мимолётный сон прервал сам гвардеец.
— Никогда не перестану удивляться, — сказал он тихо, когда они вдруг остановились.
Они были в чистом поле травы, по которой бегали легкие волны от ветра, а в дали виднелись холмы, лесочки и реки. Но не это привлекало внимание.
Посреди поля стоял колоссальных размеров постамент, в длину и ширину никак не меньше сотни метров, а в высоту около двадцати. Постамент был создан из огромных блоков камня, которые, хоть и обветшали за долгие столетия, но все ещё крепко стояли на месте. На постаменте стояла гигантская статуя — человек, но без рук. Высоту статуи было трудно определить, но Саннэфея когда-то слышала, что она была около четырёхсот метров в высоту. Человек был одет в доспехи, лицо было прекрасным, а волосы длинными, он смотрел на запад, куда беглецы и ехали. Руки же этой статуи лежали недалеко от постамента, наполовину поглощённые землей и поросшие травой и мхом.
— Хранитель империи, — сказал Вэлиан, немного повернувшись к Саннэфее.
— Отец рассказывал, что его называют Державец.
— Да. Ты знала, что у него есть брат?
— Брат?
— Да, посмотри на его руки, а, не видно ничего… в одной книге я читал, что его руки были простерты на запад, будто бы он держит покрывало. А с другой стороны Гарсариона, в Скараграсе, стоял его брат, смотрящий на восток и так же простирающий руки. Будто бы они накрывали весь Гарсарион покрывалом. Когда-то люди умели строить такие сооружения…
— Их строили авиры, — восхищённо сказала принцесса.
— А потом мы, норады, их всех перебили и остались жить сами по себе.
— Это печально. — Вэалиан дернул поводья и они двинулись дальше. — Как думаешь, есть ещё авиры?
— Их долгое время преследовали и казнили по чем зря. Если они и есть, то скрываются.
— Представь только, если встретить одного из них… ведь они могли жить сотни лет, они могли застать империю и гибель Скараграса.
— Ага. И то, как они допустили пришествие Тени.
Разговоры о чудесах и людях-авирах будоражили девушку. Ей хотелось узнать, что было до ее рождения, как люди жили тогда. И не из книг историков из Орумвайна — услышать, увидеть. Смотря на Державца она боялась представить, что могли люди старых эпох — века Маяков или века Рассвета.
Когда солнце уже близилось к закату, а безоблачное небо медленно окрашивалось в алые цвета, они добрались до трактира «Хмельной жёлудь». Оттуда доносилась музыка и ритмичные веселые песни. На вывеске, где было потертое название трактира, был так же изображен жёлудь, с кривыми глазами и дурацкой улыбкой. Саннэфее понравился юмор. Трактир был в два этажа и стоял посреди небольшого леса. От тракта на север уходила проселочная дорога, судя по указателю она вела в какую-то деревню.