Легенды крови и времени

Харкнесс Дебора

– Меня звали Маркус Макнил, – вдруг выпалил Маркус.

Маркус Макнил из Хедли, родившийся в августе 1757 года. Имя, дата, место – кирпичи в фундаменте большинства исторических исследований. Даже если Маркус больше не произнесет ни слова, я смогу начать поиски его следов.

– Моей матерью была Кэтрин Чонси из Бостона, а отцом… – Маркусу сдавило горло; он откашлялся и начал снова: – Моим отцом был Обадия Макнил из соседнего города Пэлхем.

– А братья и сестры у тебя были? – спросила я.

– Одна

сестра. Ее звали Пейшенс.

Лицо Маркуса побледнело. Мэтью подлил ему вина.

– Старшая или младшая?

Я старалась выведать у Маркуса как можно больше сведений. Возможно, этот вечер был первым и последним моим шансом заглянуть в его прошлое.

– Младшая.

– А в какой части Хедли ты жил?

Чувствуя, что семья для Маркуса – тема болезненная, я постаралась перевести разговор в другое русло.

– За городом. На западной дороге.

– А что ты помнишь о самом доме?

– Немного. – Маркуса удивляло, что меня интересуют подобные вещи. – Входная дверь была красного цвета. Возле дома росла сирень. В мае, когда открывали окна, ее запах проникал в дом. И чем хуже мать относилась к этой сирени, тем пышнее та цвела. А еще помню черные часы на полке над очагом. Часы достались матери от семьи Чонси, и она не позволяла никому к ним притрагиваться.

Маркус вспоминал мелкие подробности из прошлого. До сих пор нити его памяти имели оттенок ржавчины и сепии – признак того, что он долго туда не заглядывал. Рассказ их оживил.

– В Хедли было полным-полно гусей, – продолжал Маркус. – Злющие, они бродили по всему городу и пугали детей. А еще я помню флюгер в виде латунного петуха на шпиле церкви. Его туда приладил Зеб… Боже, я целую вечность не вспоминал про этого петуха!

– Какой Зеб? – спросила я, больше интересуясь еще одним услышанным именем, чем городским флюгером.

– Зеб Пруитт. Мой друг. По сути, мой герой, – медленно произнес Маркус.

Время посылало мне предостерегающие сигналы, эхом отдававшиеся в ушах.

– А какие твои самые ранние воспоминания об этом человеке? – осторожно спросила я.

– Он учил меня маршировать как солдат, – прошептал Маркус. – В сарае. Мне тогда было лет пять или шесть. Мой отец нас застукал и запретил мне водиться с Зебом.

Красная дверь.

Куст сирени.

Бродячие гуси.

Флюгер в виде петуха на шпиле церкви.

Друг, игравший с Маркусом в солдат.

Эти милые сердцу кусочки были фрагментами крупной мозаики, именуемой жизнью Маркуса. Но они не давали возможности выстроить связную картину его прошлого и не сообщали какой-либо значительной исторической правды.

Я уже собиралась задать новый вопрос, но Мэтью покачал головой. «Не вмешивайся, – говорил его сигнал. – Пусть Маркус сам выберет направление дальнейшего рассказа».

– Мой отец был солдатом. Он состоял в ополчении и сражался за форт Уильям-Генри. Когда я родился, он впервые увидел меня только через несколько месяцев. – Голос Маркуса дрогнул. – Я потом часто думал: может,

все в нашей жизни пошло бы по-иному, если бы отец вернулся с войны пораньше или вообще на нее не ходил. – Маркуса передернуло; чувствовалось, воспоминания даются ему с трудом. – Война изменила отца. Естественно, она всех меняет. Но у него Бог и страна всегда стояли на первом месте, а правила и дисциплина – на втором. – Маркус вскинул голову, словно такой выбор стоял сейчас и перед ним. – Думаю, это одна из причин, почему и сам не особо верю в правила. Отец считал, что правила не всегда тебя уберегут. В этом я с ним согласен.

– Твой отец рассуждал, как человек своего времени, – сказала я.

Тогдашняя жизнь в Америке была сплошь пронизана правилами и предписаниями.

– Хочешь сказать, как глава семейства? В этом ты права, – усмехнулся Маркус. – Готовый вспылить из-за пустяка, ввязаться в драку. И уверенность, что Господь и король всегда будут на его стороне, какую бы идиотскую позицию он ни занял. Обадия Макнил правил нашим домом и всеми домочадцами. Это было его королевство. – Синие глаза Маркуса закрылись под тяжестью воспоминаний. – У нас в доме было приспособление для снятия сапог в виде черта. Ты просовывал каблук между рогами, наступал черту на сердце и вытаскивал ногу из сапога. И когда эта вещица оказывалась у отца в руках, даже кошка знала: нужно бежать прочь из дому.

ОДНОСЛОЖНЫЕ СЛОВА

Букварь Новой Англии, 1762 год

age (возраст)

all (все, всё)

ape (обезьяна)

are (мн. ч. гл. to be)

babe (малыш)

beef (говядина)

best (лучший)

bold (смелый)

cat (кошка)

cake (пирожное)

crown (корона)

cup (чашка)

deaf (глухой)

dead (мертвый)

dry (сухой)

dull (скучный, тупой)

eat (есть)

ear (ухо)

eggs (яйца)

eyes (глаза)

face (лицо)

feet (ноги)

fish (рыба)

fowl (птица, дичь)

gate (ворота)

good (хороший)

grass (трава)

great (великий)

hand (рука)

hat (шляпа)

head (голова)

heart (сердце)

ice (лед)

ink (чернила)

isle (остров)

job (работа)

kick (лягаться)

kind (добрый)

kneel (преклонять колени)

know (знать)

lamb (ягненок)

lame (хромой)

land (земля, страна)

long (длинный, долгий)

made (сделанный)

mole (крот)

moon (луна)

mouth (рот)

name (имя)

night (ночь)

noise (шум)

noon (полдень)

oak (дуб)

once (однажды)

one (один)

ounce (унция)

pain (боль)

pair (пара)

pence (пенс)

pound (фунт)

quart (четверть)

queen (королева)

quick (быстрый)

quilt (лоскутное одеяло)

rain (дождь)