Легенды о призраках (сборник)
Шрифт:
На экране какой-то тип в хорошем костюме тараторит и эффектно заканчивает фразы, рассказывая о мире, откуда Рут исключили за неуспеваемость. Ее мир – это парк, мусорный контейнер позади «Беспечного ездока», кухня в миссии. Вот, пожалуй, и все.
Рут закрывает глаза, но телевизор продолжает работать перед ее закрытыми веками. В квадрате экрана появляется Джек-прыгун – как в комиксе про Человека-паука: ракурс комикса и акробатические трюки, которые Рут сочла бы невозможными, если бы собственными глазами не видела его прыжки и ужимки.
Лицо Джека-прыгуна
– Я заберу тебя с собой, Рут, – говорит он. – Вот увидишь.
Рут падает со стула. Она теряет сознание еще до того, как касается пола.
В голове Рут медленно, словно свиток, разворачивается сумеречный мир. Контуры проявляются и исчезают; цвета меняются, как в калейдоскопе. Она оказывается в парке, но он не похож на тот парк, который она так хорошо знает. В воздухе пахнет дымом, газовые фонари шипят и освещают прогуливающихся джентри тусклым желтоватым светом.
Рут оправляет юбки. Они чистые, шелковые на ощупь. Никто не пачкал их своим семенем. Никто не вытирал о них мочу, сопли и бог знает что еще. Ее хватают сзади за запястье, и она легко поднимается в воздух. Рут прыгает, инстинктивно подстраиваясь под гигантские шаги того, кто несет ее. Они – как два фигуриста, летящие вперед свободно и грациозно, как одно существо. Фонари, покружившись, уходят вниз. Влажный ночной ветер холодит ей лоб.
– Это то, чего ты хочешь, Рут? – говорит Джек-прыгун.
Рут дрожит. Под ними проплывает викторианский Ливерпуль. С каждым прыжком Джек-прыгун уносит ее все выше, дальше от сутенеров и торговцев наркотиками, от тех, кто использует и обижает ее; дальше от той Рут, какой она была, и ближе к узким викторианским улицам и более простым временам.
– Да, – шепчет Рут и крепче прижимается к Джеку-прыгуну. – Это то, чего я хочу.
Рут оборачивается. Дыхание Джека-прыгуна оседает огнем у него на губах, но на мгновение ей кажется, что он мог бы быть Бэзилом, или Ласс, или даже Коротышкой.
– Ты оставишь их, чтобы оказаться здесь? – говорит Джек-прыгун.
– Я могла бы взять их с собой.
– Да, могла бы. Но на это нужно их согласие.
Рут приходит в себя. В палате тепло и по-больничному душно. Рут старается вдохнуть полной грудью и не находит воздуха.
– Очнулась, – говорит Коротышка. – Самое время, надо сказать. Ненавижу больницы – они вредны для здоровья.
Бэзил и Ласс, как обычно неразделимые, резко отворачиваются от окна.
– Ну и заставила ты нас понервничать, подруга, – говорит Бэзил. – Я уж подумал, мы тебя потеряли.
Ласс улыбается.
– Хорошо, что ты ошибся, – говорит она. – Видишь, вернулась девочка.
А запах парка никуда не делся. И на губах Рут – вкус огненного дыхания Джека-прыгуна. Белый след от его ладони
– Где он? – говорит Рут.
– Кто? – спрашивает Коротышка.
– Джек-прыгун.
В палату входит медсестра. От Коротышки пахнет, а Бэзил приканчивает свой бренди. Медсестра даже не пытается скрыть отвращение. Она машет руками:
– Все вон, девочке нужно отдохнуть.
Ласс кладет руку на лоб Рут. Смотрит ей прямо в глаза.
– Я думаю, он вернется за тобой позже, – говорит она. – Когда это случится, тебе следует, ничего не боясь идти за ним. Мы все так должны делать, если хотим вернуться назад. Нас таких сейчас все больше и больше. Таким, как мы, здесь почти нечего делать.
Рут улыбается и кивает. Она понимает. Каждый втайне тоскует по более простым временам.
Когда Джек-прыгун возвращается, он больше не кажется Рут ужасным демоном. Теперь он ясный свет спасения. Он любовь и вера, и надежда, и все, что нужно Рут. Они вместе встают перед открытым больничным окном.
Рут так и видит газетный заголовок: «Джек-прыгун заставил женщину совершить смертельный прыжок из окна».
Они прыгают. Рут еще успевает послать сквозь пространство и время воздушный поцелуй Коротышке, Бэзилу и больше всего – Ласс. Может быть, она когда-нибудь снова встретится с ними – когда они тоже захотят отправиться в лучшее время, в лучшие дни. А Рут уже прогуливается по освещенным газом аллеям, а вокруг гуляют джентри. Она дома, в простых временах. Здесь она понимает, как жить, не занимаясь проституцией. У нее не чешется между ног, и садисты с ножами далеко-далеко.
Дойдя до парковых ворот, Рут не останавливается. Она продолжает идти, медленно и спокойно. Она смотрит в небо. Там, едва различимый, мелькает силуэт Джека-прыгуна.
– Сэр, вас совсем незаслуженно считают плохим, – шепчет Рут, обращаясь к дьявольскому пламени, пляшущему среди каминных труб.
Секунду Рут сомневается: а точно ли она здесь? Неужели она в своем раю, а ее тело лежит мертвое под стеной больницы?
Рут качает головой. Это не важно, вообще-то. Потому что здесь ей хорошо.
– Долгих и высоких тебе прыжков, мистер Джек-прыгун, – говорит она. – Твори побольше чудес.
Меня всегда занимала легенда о Джеке-прыгуне, или, как его еще называют, Джеке-пружинки-на-пятках. Мне нравится, что он появляется среди бела дня и все знают, какие огромные прыжки он может совершать, и все же остается неуловимым и окутанным тайной. Я попытался отразить это в своем рассказе; его появления описываются мимолетно, как будто он почти не имеет отношения к истории Рут, но в то же время все мы понимаем, что именно благодаря ему она, очевидно, обрела спасение. Я допустил некоторую вольность в трактовке легенды, предположив, что нищие друзья Рут тоже этому способствовали – получается, что Джек-прыгун действовал не один. Я живу в Ливерпуле, где Джек-прыгун появлялся много раз. Эта легенда имеет для меня особое значение еще и поэтому.