Легенды о проклятых 4. Ослепленные тьмой
Шрифт:
Адская боль выдернула раскаленными клещами обратно в реальный мир, и я увидел перед собой сморщенное лицо мадорки, ее скрюченные пальцы и зловонную пасть, приоткрытую и исторгающую какие-то ужасные звуки, похожие на песню.
– Вкуси моей крови, гайлар, вкуси и вернёшься обратно.
– Нет большей ереси… чем вкушать кровь падальщицы…
– Ересь, вера, какая разница, если уйдешь к своим праотцам и никогда больше ее не увидишь.
Мы оба знали кого. Старая, хитрая тварь знала, куда бить, а еще она знала, что если я изопью ее
– Лучше выблевать свои кишки, чем испить эту дрянь.
– Как знаешшшшь.
И ушла, оставив после себя смрад гниющей плоти, засохшей крови и медвежьего жира. Боль выворачивала меня наизнанку, боль сжирала мои внутренности и заставляла извиваться на постели, выгибаясь и проклиная каждую секунду своей жизни. Иногда я впадал в небытие.
Это были самые лучшие мгновения, я освобождался от ненависти, освобождался от боли. И видел нежное лицо Маалан перед собой. Видел бирюзовые глаза, полные любви, видел приоткрытые губы, улыбающиеся мне, чувствовал, как касается меня тонкими пальцами, ведет по груди, призывно выстанывая мое имя.
– Моар, Рейн…моар….истосковалась вся. Маалан твоя изнемогает. Сил нет ждать тебя. Умру скоро… Дай в последний раз почувствовать тело твое, последний раз целовать твои губы.
Платье расстегивает, спускает с белоснежных плеч, оно скользит вниз к ее тонкой талии, обнажая тяжелую, упругую грудь с коралловыми сосками. И снова ко мне тянется, руки на грудь кладет… мгновение, и из тонкий ногтевых пластин выскакивают когти острые, как ножи, и впиваются мне в грудную клетку, обнажают сердце.
Вместо лица постепенно проявляются черты Сивар.
– Аааааа, – и я открываю глаза, бешено вращая ими и видя склонившуюся надо мной мадорку.
– Недолго ему осталось. Час или два. Кровь вязнет, становится черной. Заживления больше нет. Его волк ослаб и больше не может поддерживать жизнь в человеке.
И тут же исчезла, захрипела. Послышался голос Дали, полный гнева и боли.
– Ты обещала спасти! Обещала вернуть его!
– Обещалаааа…дааа, но он не хочччччет.
– Чего не хочет? Что ты несешь, старая гадина?! Я тебе, как змеюке, башку отгрызу! А потом всех твоих растерзаю. Куска мяса не останется!
– Паучий яд, что живет во мне, склеит разлагающщщщщуюссссся плоть, очисссссстит. И тогда он вернетссссся к жиззззни… А он не хочччччет. Не хочччет осквернять себя кровью баордов!
– Не спрашивай! Меня слушай! Сейчас я решаю!
– Нет. Нельзя сссстарой Ссивар сссамой решшать. Он должжжжен. Добровольно. Должжжжен.
– Рейн, заклинаю, выпей ее крови. Слышишь? Ты должен. Нет времени больше! Нееет его!
– Тогда родными нам станут… никогда истребить не смогу.
– Я смогу!
Приоткрыл тяжелые веки.
– И ты не сможешь. Кровь смешается. Твоя…волчица…не сможет.
– И что? Саанан с ними,
Боль вывернула меня наизнанку, заставила изогнуться и стиснуть челюсти, чувствуя, как пена выступает в уголках рта.
– Соглашайся! Рейн, молю!
– Нет! Уходи, Дали! Уводи людей!
Больше я их не слышал, погрузился в черноту, в свой личный лабиринт из диких кошмаров, личных мертвецов и тварей из самой лютой бездны разума. Я снова ходил по черным закоулкам, ползал, шарахаясь от гниющих тел своих врагов и всех тех, кого когда-либо убил. Они тянут ко мне скрюченные пальцы, хватают за ноги.
– Отец…
Детский голосок пробивается сквозь мерзкое шипение и рычание мертвецов, заглушает их. Я слышу этот голос, но не вижу никого, и мне кажется, что это я совсем маленький бегу по лугу, раскинув руки и растопырив пальцы… Я бегу за мальчишкой, спотыкаюсь, что-то кричу.
– Отец…я жив, ты знаешь? Я жив!
Кто ты? Кто ты – исчадие ада или выдранный из глубины сознания самый болезненный и жестокий кошмар-мечта.
– Я жииив.
– Где ты? Гдееее?
– Совсем рядом….рядом…рядом… найди меня. Я жииив!
И тонет голос, путается где-то в заснеженных дорогах, и я иду за ним… а рядом Дали. Мы где-то там… где-то, где я все еще верил девочке с красными волосами и жаждал ее найти, чтобы неистово любить.
– Тени. Они уже здесь. Быстро. Как быстро, им иммадан. Я думал, это все сказки Сивар…
Обернулся назад и с облегчением выдохнул, когда мост захлопнулся, а в снегу осталась стоять одинокая детская фигура с куклой в руках.
– Да что с тобой? Какие сказки? Что за тени?
– Мой волк с ними дрался…они вышли из воды. Несколько десятков лун назад. Это зло, Дали. Как утверждает Сивар, оно пришло на землю, чтобы поглотить ее и погрузить во мрак. Оно питается смертью и поселяется там, где смерть побывала… Или сеют эту смерть сами. Слуги Повелителя Тьмы. Как говорит старая вонючая мадора. И мы… мы с тобой тоже его слуги. Когда теряем облик человека.
– Бред!
– Не знаю. Я и сам не знаю… Но они…Ты видела их сама.
Мы объехали цитадель и через несколько часов пути достигли Нахадаса. Под видом двух паломников, зараженных оспой, мы въехали в город и спросили дорогу к Храму. Стараясь не приближаться к нам, люди рассказали, как выехать к горе. Мы больше не говорили с сестрой. Ехали молча. Глядя вперед на шпили храма, который вызывал у меня ощущение стойкой ненависти. И мы знали, зачем сюда едем. Жаль только, жирной твари здесь давно нет, иначе я бы с удовольствием поджарил его на вертеле.