Легенды Освоенного Космоса. Мир-Кольцо
Шрифт:
Кукольник ответил почти сразу, как будто все время ждал сигнала. Луис с удивлением заметил, что кзин не выключил свой интерком. Он коротко рассказал Нессу, что произошло.
— Похоже, мы оба были не правы в отношении Тилы, — констатировал кукольник.
— Вот именно.
— Она летит на форсаже, а его невозможно включить ударом головы. Собственно, его вообще невозможно включить случайно.
— А как это делается? — спросил Луис. Когда кукольник показал ему, он буркнул: — Она могла сунуть туда палец просто
— В самом деле?
— Что мы теперь можем предпринять? — вмешался Говорящий.
— Дайте мне знать, когда она придет в себя, — сказал Несс. — Я покажу ей, как уменьшить скорость, и она вернется к нам.
— А пока?
— Пока мы можем только ждать. Существует опасность перегрузки двигателя, однако, пока она летит, скутер сам будет огибать препятствия и наверняка нигде не разобьется. Единственное, чего следует опасаться — это аноксии, но я уверен, что ей ничего не грозит.
— Почему? Ведь аноксия может привести к повреждению мозга.
— Для этого Тила слишком удачлива, — ответил кукольник.
18. Неприятности Тилы Браун
Была глубокая ночь, когда они наконец оказались по другую сторону Глаза. Они не видели ни одной звезды, но сквозь немногочисленные просветы в облаках время от времени до них доходил голубой отблеск Арки Неба.
— Я передумал, — сказал Говорящий с Животными. — Если хочешь, Несс, можешь к нам вернуться.
— Хочу.
— Нам нужен твой взгляд на события. Однако знай: я никогда не забуду, что твоя раса сделала с моей.
— Я вовсе не собираюсь вмешиваться в твою память.
Луис едва обратил внимание на эту победу практичности над гордостью, разума над ксенофобией. Он смотрел по сторонам, выискивая инверсионный след, оставленный скутером Тилы, но не мог его найти.
Тила по-прежнему была без сознания. Один раз ее голова слегка шевельнулась, но Луису, несмотря на многочисленные попытки, не удалось добиться ничего большего.
— Неужели мы ошибались относительно ее? — вопрошал Несс. — Не пойму только почему? Однако если ее счастье не имеет никакой силы, то как объяснить включение форсажа?
Кзин не выдержал.
— В таком случае, почему тогда была выбрана именно она? Почему «Лгун» потерпел катастрофу? Ответь-ка!
— Успокойтесь, — попробовал остановить их Луис, но они не обратили на него внимания.
— Вероятно, ее удача действует не всегда, — сказал Несс.
— Если бы она подвела хоть раз, она была бы мертва.
— Если бы она была мертва или ранена, я не взял бы ее в путешествие.
— Нужно оставить немного места и случайности. Не забывай, Говорящий, что теория вероятности признает существование случая.
— Но не колдовства. Никогда не поверю в наследственное счастье.
— Придется, — просто сказал Луис, и на этот раз его услышали. —
— Вздор!
— С ней никогда не случалось ничего плохого. Никогда.
— Откуда такая уверенность?
— Тила знала все о наслаждении, но ничего о боли. Помнишь, сразу после катастрофы: пыталась босиком пройти по дымящейся лаве!
— Просто она не слишком умна, Луис.
— …, совсем наоборот! Просто она не знает, что такое боль! Когда она обожгла себе подошвы, то сбежала вниз по поверхности в тысячу раз более скользкой, чем лед, и не упала! Впрочем, эти подробности ни к чему. Достаточно увидеть, как она ходит. Такое впечатление, что может упасть в любую минуту. Но не падает, не разбивает себе локтей, ничего не роняет и не разливает. Она никогда этого не делала, просто не знала, что это возможно, понимаешь? Ей вовсе не нужно быть ловкой и аккуратной.
— У созданий, отличных от людей, то, о чем ты говоришь, вовсе не было бы таким очевидным, — в голосе кзина чувствовалось явное сомнение. — Я верю тебе на слово, Луис. Но как мне поверить в наследственное счастье?
— Если бы ее счастье было постоянным, — вставил Несс, — она прежде всего никогда не пробовала бы ходить по горячей лаве. Однако время от времени это счастье берет нас под свои крылья. Утешающе звучит, правда? Мы бы уже давно были мертвы, если бы именно над полем солнечников не было плотного слоя облаков.
— Вот именно, — подтвердил Луис.
И все же… Облака расступились настолько, чтобы солнечники могли ощутимо поразить кзина. В замке Тила ехала по движущимся лестницам, тогда как Луису пришлось идти пешком. Его ладонь, как и ладонь кзина, украшала повязка, а Тила отделалась дырой в багажнике скутера.
— Однако ее счастье лучше защищает ее самое, чем нас, — подытожил он.
— Это очевидно. Ты чем-то озабочен, Луис?
— Может, и да…
Объяснить ей, что такое боль, было также трудно, как объяснить слепому, что такое цвет. Бешенство сердца? Тила никогда не переживала страданий любви. Мужчина, которого она хотела, приходил в ее жизнь и был с ней, пока не надоедал, а потом уходил.
И именно такую женщину Луис полюбил. Странно…
— Она тоже меня любила, — буркнул Луис. — Я ведь не в ее вкусе. А если она меня не любила, то…
— Луис, ты говоришь со мной?
— Нет, Несс, я говорю сам с собой…
Почему все-таки она решила присоединиться к Луису By и его пестрой команде? Загадка все более усложнялась. Неужели ее счастье велело влюбиться в неподходящего мужчину, принять участие в утомительной и опасной экспедиции, где ей в любую секунду грозила смерть? Это не имело никакого смысла.