Легенды Саввары: Когда умрет последний из Вас
Шрифт:
– Хотите его на место покойного Ариха поставить? – спрашивает Клавдий.
– Конечно! Родислав обещал замолвить словечко. Да и давненько тотунов не было на высокой должности.
Хохочет Тахрияр, опрокидывая в себя еще выпивку. Сколько же он уже выпил… Но Фавий его уже практически не слушает.
Все это… Все эти разговоры звучат скверно. Хочется глотнуть больше алкоголя, чтобы успокоиться, но Фавий пытается держать себя в руках. Нельзя падать в грязь лицом.
Спустя время гости располагаются на диванах. Родислав сидит среди всех,
Родислав в этой компании старший, но у него есть свои покровители. Птицы еще более высокого полета, хоть у самого Фавия это не укладывается в голове.
Родислав закидывает в рот сразу несколько крупных виноградин. Жует и продолжает говорить.
– Мои говорят, что Императору очень интересно мирное соглашение. У тебя, Клавдий, другие сведения?
Клавдий пожимает плечами.
– Я не общался с людьми так высоко. В основном с мелкими чинушами, которым отдал бумагу. Уж не знаю, насколько их словам можно доверять.
– Вопрос, конечно… – Родислав замолкает. Жует. Двигает пальцем у щеки, будто это хоть как-то ускоряет процесс.
– …Что сами чернокрылые об этом думают?
– Этого я не знаю. Их капитан сказал, что трое из пяти за соглашение. Насколько это правда – мне неизвестно.
Фавий ощущает усталость. Темно. Полумрак разбавляют солнечные камни. Он не пьян, но все же требуются усилия, чтобы держать себя в нормальном состоянии.
Впрочем, он такой не один. Тахрияр уже просто сидит и смотрит в одну точку. Остальные же, кажется, выглядят вполне бодрыми.
Фавий пытается слушать внимательно.
Это ведь не просто посиделки друзей. Тут есть люди, в руках которых реальная власть в Империи. И они могут действительно повлиять на соглашение с чернокрылыми.
– Меня волнует… – говорит один из гостей. Тирон Агий, заместитель действующего префекта Дэваля.
– …Каков будет статус чернокрылых. Они смогут просто войти в Дэваль и другие селения и города? У них ведь даже детей учили убивать имперцев, разве нет? Был же какой-то указ императора об этом.
– Указ о введении «Инструкции по борьбе с врагами Империи», – тихо произносит Фавий. Документ, который и чернокрылые и армейские хорошо знают.
– Вот-вот. Я про него. И как с ними жить бок о бок?
– Ну, а что делать? Думаешь, нужно их всех истребить? – спрашивает Родислав.
От этих слов по коже проходят мурашки.
Родислав говорит это даже с каким-то весельем. Будто шутит. Но от него – высшего военного чиновника – такие слова звучат действительно угрожающе.
Тирон потирает шею. Он, видимо, из тех людей, кому напускная цивилизованность не позволяет согласиться с такими словами. Или он правда против подобного геноцида, поди разбери.
Взгляд Родислава обращается к Фавию.
Сейчас Родислав выглядит пугающим. Глаза замутненные, улыбка волчья. Полумрак поглощает часть лица.
Фавий
– А ты, Фавий, что думаешь?
Фавий трет глаза. Что он думает… Что он думает… Что он может думать? И сейчас он выбирает… Честность.
– Я не знаю, – Фавий разводит руками. – И, к счастью, не мне принимать это решение. И да, мне тоже сложно представить мирную жизнь после всего, что произошло. Но, с другой стороны, уже ведь родились и выросли целые поколения, не участвовавшие в той кровавой бане.
– Но это поколения людей, которые не считают себя подданными Империи. Они живут по каким-то своим правилам, – замечает Тирон.
С этим Фавию сложно спорить.
Он отчаянно хочет это соглашение, чтобы забыть о своей связи с чернокрылыми, но самому ему действительно сложно представить то, как вообще будет выглядеть этот новый мир.
– Завтра я, возможно, узнаю, что об этом думает сам Император, – произносит Родислав.
– Не многовато ли ты выпил, – усмехается Клавдий.
– Ха! Столько сколько нужно.
У Фавия в голове только одна мысль… Скорее бы добраться до кровати.
ЧАСТЬ 4. ОКТАВИЯ
Она возвратилась в город поздно. Фавия не было дома – видимо он все еще у Родислава. Октавия не пошла за дочерью. Возможно и там уже все спят, успеется.
Вот она лежит на большой кровати. Кутается в теплый плед, но уснуть вообще не получается. Ворочается во сне, смотрит в потолок. Прикрывает глаза, но сон все никак не приходит.
Она слишком взволнована. Вспоминает взгляд и слова Одара, пытается понять, что у него на уме.
В голове разные мысли. Про соглашение, Одара, Фавия, Горина и даже про собственную дочь. Мысли лезут еще дальше к воспоминаниям. Поминки, слезы и…
– Твою мать…
Трет глаза.
Нет уж, сейчас она точно не будет реветь. Глотку душит какая-то злоба. Смотрит на соседнюю подушку. И Фавия до сих пор нет.
– Дура.
Ругает саму себя за эту слабость.
Поспать толком не получается. Иногда разум проваливается в забытие, но что-то его выталкивает оттуда
Уже светлело, когда Октавия встала в кровати. Тело ломит, а голова чертовски тяжелая. Трет лоб.
– Черт…
Женщина слышит шум на улице. Быстро оборачивается в бирюзовую накидку. Выходит. Да, это Фавий. Как раз спрыгивает с ездовой твари.
Он и сам выглядит сонным и помятым. Ругать его не хочется. Наоборот, почему-то Октавии даже нравится, что он и его видок перекликаются с ее состоянием.
– Почему ночью не вернулся?
Фавий вздыхает. Машет рукой в сторону ворот во двор.
– Там лег спать. Никто не расходился, вот я и подумал, что не стоит быть первым.
Октавия кивает. Не знает, говорит ли он правду. Фавий всегда казался ей честным парнем, но женщина все равно ощущает сомнения. Дело не в нем. Просто она не может не сомневаться.