Легенды. Предания. Бывальщины
Шрифт:
Спросил он у него полк и как зовут его, все записал. Приходит солдат к себе в казарму, а его требуют к царю.
— Ну, — думает солдат, — пропала моя голова.
Привезли солдата и велели ему в сенях подождать, а потом и в горницу позвали. Входит солдат, а перед ним сам царь стоит, а с лица точь-в-точь как тот человек, что в лесу повстречал.
— Вот, — говорит ему Петр, — ты и царя увидел. Правду ты мне сказал. Проверил я — большие у вас непорядки.
Наградил Петр солдата и отпустил.
Ну вот, Петр (…) отдыхал в трех километрах от Вытегры, значит; деревня Шестова там была.
Вероятно, умотали Петра и его свиту наши болота, наши леса — и Петр заснул, заснула его свита.
В это время у императора пропал камзол. Проснулся — он очень разгневался, как это так: украли камзол! Послал «искать, искать камзол!..».
Ну, пустились в розыски. Но наши северные деревни ведь очень небольшие. А в те времена, конечно, это было три-четыре дома, может быть, — и вся деревушка маленькая, северная, так что найти было это все легко.
Ну, и быстро нашли — воров нашли и камзол. Привели к императору, бросили к его ногам, значит, воров.
— Что же, — говорит, — вы украли камзол? Казнить вас надо.
Ну, один наиболее смекалистый такой мужичок выступил вперед:
— Великий государь, вели слово молвить.
— Ну, говори.
— Вот, мы украли у тебя камзол, хотели себе шапки сшить, нашим детям, нашим внукам, нашим правнукам, чтобы о тебе вечно помнить, что ты здесь был.
Видно, что от чисто русской такой смекалки этот ответ. Вот именно Петру понравился такой ответ:
— Ладно, — говорит, — я камзол вам подарю. Но с этого время вы будете носить кличку-фамилию «камзольники».
Между прочим, знаете (вот это уже точно), я эту кличку сам испытал. В молодости-то приходилось ездить: вот со знакомыми там, значит, встретишься:
— Ты откуда?
— Да вот с Вытегры еду, в Вытегре и живу, живу, значит.
— Камзольник! (Понимаете?)
Ну, а сейчас этого, конечно, нет, такой клички уже нет, пропала она.
Ну, император Петр даже этим не ограничился. А он, значит, сказал, что все проживающие, вновь здесь семьи создающиеся будут носить фамилию Обрядины: «обрядить» значит «спрятать», «обрядили» — «спрятали» камзол…
— Ну вот, пусть здесь все Обрядины и будут!..
Там в деревне все Обрядины живут. Ну, а теперь всех этих деревён нет, и Обрядиных уж теперь один-два, и обчелся, порассеялись все по нашему русскому государству, по Советскому, разъехались…
Правда ли, не правда ли, кто его знает…
Через наши места проходил путь на Архангельск. И Петр ехал на Архангельск. И вот квартирмейстер, офицер его, как водится, был сначала послан: видно, Петру остановиться надо было здесь.
Был он послан, чтобы подыскать ему квартиру для императора и потом — придворных его, сопровождающих, и затем — для лошадей: обоз-то большой шел!..
И как будто этот офицер посмотрел: видит дом двухэтажный, купеческий дом; значит,
А в это время купца не было дома, а был его сын. И сын немножко невменяем был, понимаете.
Ну, вот офицер обратился к этому сыну, говорит:
— Ну, давайте освобождаейте дом: царь едет, надо размещать, император; и размещайте надворные постройки, лошадей нам надо поместить.
Ну, и сын как будто бы отказался:
— Нет, — говорит, — а где же наш скот будет (тогда ведь скота все-таки много держали). А где же наш скот будет стоять? Где же мы жить будем?
— Ну, вам, — говорит, — места хватит жить.
Ну, во всяком случае, этот сын отказался.
Тогда квартирмейстер, офицер, приехал навстречу — Петра встречать, значит. И говорит:
— Великий государь, нам не представляют места. Нет на лошадей на наших, и нам даже нет места.
И как будто, приехавши, Петр очень разгневался такому отказу и велел разыскать самого купца. Ну, говорит:
— Что же твой сын так относится? Он, значит, не дает нам помещений!
Ну, купец говорит:
— Того уж я не знаю…
— Я ведь твоего сына велю казнить.
И он его казнил. И когда вот уехал Петр в Архангельск, купец вышел на это место казни сына и говорит:
— Я здесь построю такое чудо-церковь, которой не было и больше не будет!..
Путешествуя к Архангельску, Петр посетил Топецкое село Архангельской губернии, и, выходя из карбаса на илистый берег села, он с трудом мог идти по нем, сказавши при этом: «Какой же здесь ил!» И с той поры место это и поныне не называется иначе как Ил.
Придя в село, государь вошел в дом крестьянина Юринского и у него обедал, хотя обеденный стол был приготовлен для Петра в другом доме. Сей крестьянин, когда Петр выходил из карбаса на берег, случайно рубил на берегу дрова и, таким образом, первый поздравил государя с благополучным прибытием. По сему-то Юринский и был отличен перед прочими односельчанами. На память посещения своего государь пожаловал ему две чарки серебряные и таковой же именной перстень да несколько тарелок. Сверх того Петр дарил Степану Юринскому столько земли, сколько он видит, но благоразумный Юринский довольствовался пятьюдесятью десятинами.
Будучи в Архангельске, Петр Великий любил в минуты отдыха гулять по берегу реки Двины, которая и тогда уже была оживлена морскою своею торговлей. Массы лодок и прочих судов представляли громадный лес мачт и снастей, между которыми суетился торговый и рабочий люд, выгружая и нагружая разный товар. В конце этих судов стояло несколько лодок особенной постройки и виду. Царь, увидев их, подошел узнать, откуда они.
— Это лодки холмогорских людишек, ваше царское величество; они привезли на продажу свои изделия, — объяснил какой-то старик.