Легион хаоса
Шрифт:
Говард выпрямился, поднес руки к лицу и начал массировать суставы. Затем он быстро сбросил путы, которые сковывали его ноги и освободил Рольфа.
— Эй! — позвал Говарда Ван дер Гроот, когда увидел, что тот не собирается развязывать и его, — а как же я?
Говард подчеркнуто медленно повернулся к голландцу. У него на лице появилась странная улыбка.
— Давай его оставим здесь, — прорычал Рольф. — Этот Некрон будет рад обнаружить хоть одного “пленного”.
Ван дер Гроот побледнел.
— Вы… вы не сделаете
— Возможно, — Рольф ухмыльнулся. — Но очень медленно. Я думаю, они захотят кое-что узнать от тебя.
— Ты животное! — захрипел Ван дер Гроот. — Лавкрафт, вы… вы же меня не оставите здесь!
— Не оставим, если вы ответите на мои вопросы, — спокойно сказал Говард. — Итак?
— Это шантаж! — запротестовал Ван дер Гроот.
— И к тому же совершенно излишний, — раздался голос из темноты.
Ван дер Гроот вскрикнул, а Говард и Рольф одновременно резко обернулись.
Должно быть, человек давно стоял там и наблюдал за ними, невидимый и неслышный, может быть, он все время был там как немой страж и от души веселился, наблюдая за их попыткой освободиться.
Затем из неподвижной статуи он превратился в стремительную тень.
Все произошло невероятно быстро. Его нога дернулась вперед, попала Рольфу в колено и вывела его из равновесия. Одновременно его кулак взвился вверх, попал Говарду в подбородок и сбил его с ног.
Рольф закричал, как разъяренный бык, в последний момент удержал равновесие и хотел броситься на человека в черном.
Но ему это не удалось. Человек поднырнул под руку Рольфа, схватил его за запястье и рванул на себя. Рольф перелетел через согнутую спину воина и упал на штабель ящиков, который под его весом рухнул.
— Минхер Ван дер Гроот совершенно прав, Лавкрафт, — продолжал голос из темноты. — Никто не сможет уйти от моих людей. Вам следовало бы прислушаться к нему. Это могло бы вам сэкономить массу сил, и не стоило мучиться понапрасну.
Говард с трудом встал на ноги. Удар послал его в тяжелый нокдаун. Голова гудела, и несколько секунд он не видел ничего, кроме цветных кругов.
Но он все же понял, что голос принадлежал не воину в черном, который снова неподвижно замер, превратившись в молчаливую, грозную статую.
Голос, который он слышал, шел из темного угла сводчатого подвала. Послышался шелест материи, и Говард внезапно увидел смутные очертания второй фигуры меньшего роста.
— Жаль, что нам пришлось познакомиться при таких обстоятельствах, Лавкрафт, — продолжал голос. — Я много слышал о вас. И при других обстоятельствах мы, возможно, даже могли бы сотрудничать. Но сейчас
Он замолчал и лишь шумно вздохнул и подошел еще ближе.
Говард пронзительно вскрикнул, когда фигура полностью вышла из тени и он смог ее хорошенько рассмотреть…
— Итак,
Голос Торнхилла — по крайней мере, так я понял из его нечленораздельного бормотания, когда он представился, — звучал резко. Видимо, он не отличался особым терпением.
— Меня зовут… — Я запнулся, тщетно копаясь в моей памяти, и посмотрел на Торнхилла с испугом и смущением, что, видимо, еще больше разозлило его.
Я готов был закричать. Я не страдал потерей памяти. Я прекрасно знал, кто я и что произошло. С моей памятью и с фактами все было в порядке, но всякий раз, когда я хотел воспользоваться ими, назвать свое имя или сказать что-либо еще, казалось, что невидимая рука проникала в мое сознание и все стирала. Я чувствовал себя в положении человека, который неожиданно проснулся и заметил, что не может больше ходить.
Торнхилл вздохнул.
— Ну ладно, — сказал он ехидно. — Если вам нравится играть в игры, то мы найдем для этого время.
Он ухмыльнулся — примерно так же приветливо, как удав, который только что обнаружил жирного кролика, сел передо мной на край письменного стола и подпер кулаком свой двойной подбородок. Торнхилл был самым жирным человеком, которого я когда-либо видел. Он перемещался очень медленно, и казалось, что он перетекает из одного места в другое, а не идет. Но в отличие от большинства толстяков он не был ни приветливым, ни добродушным.
— Мне и так известно ваше имя, — сказал он.
Ну, тогда он знал больше, чем я. Разумеется, я знал свое имя. Оно звучит…
— Мне очень жаль, мистер Торнхилл, — пробормотал я. — Я…
— Инспектор Торнхилл, — холодно поправил он меня. — Инспектор Торнхилл из Скотланд-Ярда. Отдел по расследованию убийств, чтобы быть уж совсем точным.
Отдел по расследованию убийств? На мгновение панический ужас пронзил черную дыру, в которую превратилась моя память. Но истинный смысл сказанного так и не дошел до моего сознания.
— Итак, мистер Андара, — продолжал Торнхилл с торжествующим блеском в глазах. — Ваше имя мы знаем, как я уже сказал.
— Андара? — Я поднял голову. Андара было точно не моим именем. — Почему вы так решили?
Торнхилл холодно улыбнулся.
— Потому что ваш портрет висит внизу в зале, мой дорогой, — объяснил он.
Что-то в моем сознании щелкнуло, и ко мне частично вернулась память. Я ясно увидел перед собой портрет, маленькую латунную табличку с именем под ним и лицо на портрете.
— Это не я, — возразил я. — Человек на портрете — это мой отец. Меня зовут… Крейвен. Роберт Крейвен.
— Крейвен? — Торнхилл нахмурился и внимательно посмотрел на меня. Но возражать не стал. Насколько я помню, под портретом стояла дата, а то, что мне не пятьдесят пять лет, он, думаю, понял.