Легион хаоса

Хольбайн Вольфганг

Все произошло очень быстро. У меня вновь появилось ощущение, что я не один, я явно ощущал присутствие чужого, невероятно злобного духа. И вдруг Темплз приподнялся, издал пронзительный короткий крик и умер.

— Что случилось? — сдавленным голосом испуганно спросил Рольф.

Я медленно опустил обмякшее тело Темплза на пол, встал и обернулся.

— Он умер, — сказал я озадаченно. — Я не понимаю этого, он…

— …был убит, — закончил фразу Шэннон.

Я уставился на него.

— Убит? — переспросил я. — Почему тебе пришла в голову такая мысль?

Шэннон

нервно сглотнул. Его лоб покрылся потом, а руки дрожали. Он медленно поднял руку, подошел ко мне и прикоснулся к моей правой ладони.

Это было как удар молнии — неожиданно, ярко, болезненно и так внезапно, что я инстинктивно отпрянул назад и попытался вырваться. Но рука Шэннона крепко держала мои пальцы.

И я увидел…

В первый момент я подумал, что нахожусь в совершенно незнакомом месте в мире, который не имел ничего общего с реальностью, но потом я понял, что нахожусь в маленьком домике в Иннсмауте. Только теперь я смотрел на все глазами Шэннона!

Все краски исчезли, остались только черная и белая и все мыслимые оттенки серого, но и они оказались странным образом извращены. То, что должно было быть светлым, стало темным, и наоборот. Мерцающая свеча на каминной полке излучала темноту, а лица Шэннона и Рольфа выделялись как светлые контуры на черном прямоугольнике двери.

Но я видел не только две их тени. Над нашими головами, под самым потолком, казалось, невесомо парила паутина из тонких, белесых светящихся нитей. На первый взгляд она казалась беспорядочно спутанной и связанной узлами, и все-таки она образовывала искусный рисунок, как бесконечно сложная сеть.

И эта сеть двигалась. Повсюду, где ее нити перекрещивались, пульсировали крошечные ослепительно-белые светящиеся точки, похожие на звездочки, а сами тонкие нити, казалось, мягко покачивались вверх и вниз, словно развеваясь под неощутимым ветром.

А из середины паутины вдруг вырос похожий на шланг отросток, который опустился вниз и слился с затылком Темплза…

— О, Боже! — прошептал я. — Что это такое?

Шэннон не ответил. Вместо этого он показал на дверь на другом конце помещения. Паутина продолжалась и там, тонкая, пульсирующая часть огромной серой сети прорастала сквозь закрытую дверь и исчезала в соседней комнате.

Я знал, что я там увижу. Несмотря на это, мое сердце бешено заколотилось, когда я, крепко сжав руку Шэннона, пересек комнату и открыл дверь.

Жена Темплза все еще спала, но из колыбельки рядом с кроватью доносились слабые хныкающие звуки, которые издавал младенец.

Я неохотно наклонился над колыбелью и широко раскрытыми от ужаса глазами уставился на серебристую, пока еще тонкую нить, которая как щупальцы опустилась из паутины под потолком и прикоснулась к затылку младенца.

Я рывком вырвал свою ладонь из руки Шэннона, развернулся и бросился вон из комнаты. Странное видение исчезло. Помещение приобрело нормальный, уже знакомый, вид, но перед моими глазами продолжала стоять ужасная паутина.

Шэннон последовал за мной, но когда я обернулся, то увидел, что

его взгляд был совершенно пустой. Его пальцы непроизвольно подергивались, а губы непрерывно шевелились, однако он не произносил ни малейшего звука.

— Что это с ним? — спросил Рольф. Он тоже обратил внимание на странное поведение Шэннона, но в отличии от меня он не видел сеть, которая вместе с нами незаметно присутствовала в помещении.

Я взял Шэннона за руку и заставил посмотреть мне в глаза.

— Шэннон! — громко позвал я. — Что с тобой? Говори!

— Пожиратель душ, — пробормотал он. Казалось, эти слова предназначались не для меня; он все еще был какой-то оглушенный. Нет, не оглушенный — потрясенный. Потрясенный так сильно, как я редко наблюдал до сих пор. — Это… это он, Джефф. Я не ошибаюсь.

— Кто он ? — с ударением на последнее слово спросил я.

Шэннон уставился на меня широко раскрытыми глазами.

— Они все такие, да? — вдруг он резко повернулся, подскочил к лежавшему без сознания человеку-волку и оцепенел. Он не сказал ни слова, но я знал, что он видел: пучок блестящих пульсирующих паутинок, которые слились с затылком жалкого существа, точно так же, как с затылком Керда, Ларри и многих других. Всех жителей деревни Иннсмаут мужского пола.

— Нет, — пробормотал он, — Нет… только не это. Нет…

Я вытянул руку, чтобы успокоить его, но так и не решился дотронуться до него, а лишь со все возрастающим беспокойством смотрел ему в глаза.

— Что случилось, Шэннон? — спросил я — Что с тобой?

— Он наконец понял, что они его обманывали, Роберт, — раздался голос за моей спиной. Голос, который был мне знаком.

Голос моего отца!

Он стоял позади меня — темная полупрозрачная фигура, как тень; высокий, стройный и окутанный легкой дымкой угрюмости и печали, как всегда, когда он говорил со мной из мира мертвых.

Но не только я услышал его голос, Шэннон очнулся от своего оцепенения и повернулся. Его глаза округлились, когда он увидел темноволосого мужчину с белой прядью в волосах.

С такой же самой прядью, какая была бы у меня, если бы я смыл краску со своих волос.

— Роберт? — удивленно прошептал он. Его взгляд блуждал. На мгновение наши взгляды встретились, он смотрел на меня с выражением такого ужаса, что я инстинктивно отступил на шаг назад.

— Роберт! — повторил он. — Это значит, что ты…

— Я не тот, которого ты должен был убить, Шэннон, — мягко сказал Андара. Его взгляд был серьезен, но та суровость, с которой он смотрел на Шэннона за день до этого, исчезла. Двадцать четыре часа тому назад он хотел убить Шэннона, но сейчас я мог прочесть в его глазах лишь глубокое, искреннее сострадание. — Я тебе говорил, что ты должен прийти сюда, чтобы узнать правду, — продолжал он.

Шэннон шумно вздохнул. Его голос дрожал так сильно, как будто он изо всех сил старался не сорваться на крик.