Легион Хаоса
Шрифт:
– Вот без чего Делакруа не обойтись, - словно в ответ на мои мысли произнес брат Карвер, - так это без кровавой жертвы Килтии. В это отверстие надо положить еще бьющееся сердце только что убитого человека, иначе капище не распечатать или активировать, как любят выражаться алхимики.
– И он покосился на Эдварда.
– И что, - мрачно бросил я, - будем жребий метать?
– Зачем?
– удивился брат Карвер.
– Нам сила Килтии ни к чему, так что распечатывать капище необходимости нет.
– Эй, там, Зиг!
– раздался сверху голос Шейлы.
– У меня с собой фигурка Танатоса, если она
– А что с ней делать?
– спросил Эдвард, вспомнив о Шейле.
– Для чего мы оставили ее нетронутой?
– Так захотел Зигфрид, - пожал плечами брат Карвер, - вот пусть он с ней и разбирается.
Я поднялся по лестнице обратно и втащил на плече Шейлу в подвал.
– Что она там говорила о Танатосе?
– спросил Эдвард.
– Здесь его можно вновь призвать из Хаоса, - объяснила Шейла, не обратив внимания на нарочито пренебрежительный тон юного алхимика, - с помощью силы Килтии.
– Теоретически, - кивнул Эдвард, словно самому себе.
– Килтия и Танатос черпают свою силу в Смерти, но каким образом пробудить эту силу конкретно здесь. Не резать же кого-нибудь из нас.
– Это просто, - бросил брат Карвер.
– Сердце высвободит всю силу, но для возвращения Танатоса вся она не нужна, лишь небольшая ее часть. Достаточно пролить на алтарь немного крови, чтобы вызвать его из Хаоса, остальное в руках Зигфрида, точнее зависит от силы его воли. Вот только придется отказаться от Арбалетчиков. Легат, сам знаешь, Зиг, такого соседства не потерпит.
Вот так просто, взять прямо сейчас и вернуть своего хаосита, потерянного, казалось, несколько лет назад навсегда. А ведь Танатос, действительно, не потерпит соседства с кем-либо, такого уж норова все Легаты.
А между тем, я уже подошел к Шейле и склонился над ней, спросив:
– Где фигурка?
– В кошельке на поясе, - ответила она.
Распустив завязки, я вынул небольшую, но исполненную во всех подробностях фигурку Танатоса, вроде тех, что подарил мне Эдвард.
– Я помогу тебе, - воспользовавшись моментом шепнул я ей.
Отпустить Арбалетчиков не составило труда. Процедура обычная и отработанная поколениями бойцов Легиона. Тренировались управлять хаоситами всегда, естественно, на Легионерах и слабеньких Центурионах, которых, когда подходила пора вызывать кого-то посильнее и уже навсегда, отпускали, чтобы ими могла воспользоваться подрастающая смена, начинавшая обучение. Вот и сейчас все за меня сделали рефлексы и навыки. Я вызвал Арбалетчиков, тут же заметавшихся по подвалу, ища цель, - и разорвал связующую нас нить. Хаосит исчез в то же мгновение. Я же вытащил из-за пояса короткий кинжал, поставил в выемку на груди статуи фигурку Танатоса и полоснул себя по запястью. Кровь из вскрытой вены обильно пролилась на алтарь, заставив его вспыхнуть. А следом из выемки появился, вырастая из фигурки, Танатос, окутанный проблесками молний. Наши глаза встретились и в жутких зенках могучего Легата появилось узнавание. Я протянул ему руку, точно как тогда, на плацу школы, где обучались бойцы Легиона, и Танатос принял ее в свою лапищу, предельно аккуратно пожимая...
Мы снова были вместе, пустоты в моей душе, которую не могли заполнить ни Тройной мечник, ни Арбалетчики, больше не существовало. От наплыва радостных чувств и опустошенности физических
Открыл глаза я спустя несколько часов, никак не меньше. Потому что в так и оставленный открытым вход в подвал больше не светило солнце, а где-то неподалеку сверкали молнии и бил гром. Потянувшись всем затекшим телом - виданное ли дело, спать на камнях, - я поднялся на ноги.
– Здоров ты спать, - усмехнулся брат Карвер, - почти полсуток прямо на полу, в пыли...
– Делакруа, - перебила его Шейла.
– А то так не понятно, что он не пришел, - ехидно бросил ей Эдвард, отчего-то невзлюбивший ее.
– Она о том, что я уже здесь, Эдвард, - раздался знакомый голос из угла, куда смотрела Шейла, и на свет выступил Делакруа.
Мы среагировали мгновенно и предсказуемо. Сверкнул в отблеске молнии клинок меча, щелкнул затвор пистоля, алхимик звякнул реактивами в сумке. Делакруа лишь рассмеялся и не подумав что-либо предпринимать, просто стоял, сложив руки на груди.
– И что дальше?
– издевательским тоном поинтересовался он.
– Кого в жертву приносить станем?
– Он уже там, - произнес лич, следивший за происходящим в подвале.
– Можно начинать.
– Рано, - покачал "сахарной головой" Рыцарь Смерти.
– Пусть сцепятся и откроют для нас капище.
– Когда они сцепятся, может быть слишком поздно, - возразила ему баньши, начальствующая над небольшим отрядом скелетов и зомби, которые, как известно, по своей природе твари безмозглые и нуждаются в водителе, направляющем все их действия.
– Сила Килтии пройдет мимо нас.
– Наша цель не сила Килтии, а Делакруа, - напомнил ей Рыцарь Смерти, - с мощью богини Смерти нам не совладать. Ждем.
Баньши была недовольна, но спорить с Рыцарем Смерти, которого Совет Праха и Пепла назначил главным, не стала. Ждать, так ждать.
– Мы пришли сюда не за силой Килтии, - гордо ответил брат Карвер.
– Мы здесь, чтобы уничтожить тебя.
– Красивые слова, - усмехнулся Делакруа, но делать ничего и не подумал.
– А то если я по примеру Зига, просто возьму и уйду, плюнув на вас на всех. Капище для меня ценности не представляет, у меня не хватает кое-чего важного.
– Вот этого у тебя не выйдет, - раздался голос алхимика Альфонсо с лестницы, едущей в подвал, на звук которого среагировал, похоже, один лишь я.
Обернувшись, я увидел его самого, спускающегося по ступенькам, а следом за ним шагал долговязый отец Андерсен, вполне живой и целый, не смотря на мои недавние старания.
– Итак, занавес, - усмехнулся Делакруа, - маски сброшены.
– Что все это значит?
– Я чувствовал себя идиотом и похоже не без оснований.
– С самого начала они действовали заодно, - бросил Делакруа, - каждый преследовал свои цели, но центром всех их крайне честолюбивых помыслов так или иначе был я. Поэтому-то тебя и вытащили из Отстойника, дав в провожатые Эдварда Фьестро, а после неудачи в особняке Мордовского бургомистра, следили, ожидая, покуда я вновь и вновь не выйду на тебя. По сути, они играли нами обоими и у них это, согласись, довольно неплохо вышло.