Легион Кэнби

Болдуин Билл

Ренальдо заметил, как из царской беседки к нему спешит стройная и гибкая девушка. Всю ее одежду составляла спускавшаяся с плеча широкая шелковая лента. Что ж, слуги Ренальдо нисколько не уступали этой красотке.

— Его императорское величество шлет вам поздравления, господин, объявила она с быстрым и легким поклоном, — и немедленно приглашает вас в свое августейшее общество.

— Спасибо, — пробормотал Ренальдо, питая отвращение к необходимости благодарить кого-то, тем более прислугу, подозревая, однако, что эта соблазнительная молодая особа может оказывать на своего всемогущего хозяина тайное влияние.

Тихим шепотом в крыло

старого Букингемского дворца, служившее Филанте резиденцией, сзывался штат для „особых услуг“. Скрипя зубами Ренальдо пошел за молодой женщиной по ковру из нежнейшей травы, окаймленному изящными прозрачными деревьями и украшенному длинными полосами прекрасных цветов. Рядом гарцевали на волосатых козлиных ногах сатиры с рогами и копытами, вызванные теми же генетическими экспериментами, которые породили грифонов. Дети с крылышками и молодые женщины — все обнаженные, украшенные лишь яркими лентами — томно возлежали на постелях из лилий или танцевали с такими же обнаженными юношами. Ренальдо внутренне рассмеялся — старик Филанте посвятил слишком много времени работам Жана-Оноре Фрагонара [1] и Пьеро ди Козимо. [2] Однако великолепие рококо только усиливало в Ренальдо чувство чужого превосходства и по мере приближения к трону все больше отравляло графу жизнь.

1

Французский живописец и график (1732–1806 гг.).

2

Итальянский живописец (1462–1521 гг.).

Перед ним, смешно развалившись на изысканном, обитом красным бархатом ложе, Филанте неторопливо отрывал от кисти зеленые, прохладные на вид виноградины. Изборожденное морщинами и ужасными синими венами нагое тело Филанте могло вызвать лишь отвращение — по крайней мере по сравнению с другими обитателями „облака“. Сухопарый старик был почти лысым, за исключением грязновато-серых пучков волос над ушами и на самой макушке. Его лицо с длинным носом, обвисшими щеками, тяжелой челюстью и застывшим в улыбке ртом походило на лицо идиота. Но если бы кто-то отважился заглянуть в его близко посаженные серые глазки, то обнаружил бы, что они светятся коварством и умом. Проворно прикрывая пурпурной лентой поросшую седыми волосами промежность, император протянул левую руку.

— Можешь поцеловать мое кольцо, Ренальдо, — провозгласил он. — Мы понимаем, что Крылатый Шут больше всего благоволил сегодня тебе.

Проглатывая гордость (и комок в горле), Ренальдо опустился на колени на верхней ступеньке беседки и поцеловал протянутое кольцо. Не без зависти граф заметил в оправе огромный звездный огонь. „Проклятый Филанте! мысленно выругался Ренальдо. — Все-то у него непременно самое большое и дорогое!“. Впрочем, поднимаясь, граф улыбнулся: звездный огонь „Юлий Цезарь“ был все же и крупнее, и красивее.

— Ах, ваше величество, — замурлыкал Ренальдо, размышляя о том, знает ли старый черт о том, что величайшая драгоценность найдена и выставлена на продажу, — какое наслаждение быть приглашенным в это святилище! Ваша доброта ошеломляет меня.

— Как всегда, Ренальдо, — добродушно улыбнувшись, заметил Филанте, тебя так и распирает от дерьма. Но нам это нравится, — добавил император, так

что можешь подняться.

— Благодарю вас, ваша светлость, — проворковал Ренальдо, отчаянно подавляя внезапное желание расплющить костлявому старику не в меру длинный нос.

С ворчанием гость выпрямился, а затем занял неудобное место, предложенное ему одним из сатиров — довольно смазливым малым, если бы не уродливые копыта и козлиные ножки.

— Итак, Ренальдо, — начал император, задумчиво разглядывая новую виноградную гроздь, — на что потратишь свой злополучный выигрыш?

Поведение Филанте наводило на мысли о чем-то гораздо большем, чем его бесхитростный вопрос. Намеренно помолчав немного, Ренальдо нахмурился.

— У меня почти не было времени, чтобы осмыслить победу, ваша светлость, — уклончиво ответил он. — На ум приходит множество всего замечательного — и, конечно, я преданно служу современному возрождению классической оперы.

— Да, — небрежно бросил Филанте, — нам хорошо известна твоя любовь к опере, и мы хвалим тебя за это. От имени искусства Имперская Земля в долгу перед твоими доблестными усилиями.

— Я благодарен вашей светлости за похвалу, — осторожно ответил Ренальдо.

Затевалось что-то другое и, насколько он мог судить, весьма далекое от недавней победы Крылатого Шута — да и самих состязаний.

— Но, разумеется, Ренальдо, помимо оперы у тебя есть и другие интересы, — продолжал Филанте. — Например, мы лично видели твою великолепную коллекцию драгоценностей.

Ренальдо благоразумно позволил императору вести односторонний разговор в избранном им русле.

— Спасибо за комплимент, — снова уклончиво поблагодарил граф.

— Это не комплимент, мой дорогой Ренальдо, — сказал Филанте, разглядывая руку. — Ты наверняка знаешь, что, если не считать этого звездного огня на нашем пальце, твоя коллекция богаче нашей.

Спустя некоторое время он опять посмотрел на Ренальдо.

— Думаем, ты слышал о том, будто вновь всплыл на поверхность звездный огонь „Юлий Цезарь“.

Так вот оно что!.. Изображая святую невинность, Рональде удивленно поднял брови.

— Неужели сам звездный огонь „Юлий Цезарь“, ваше величество? — в театральной манере выдохнул граф. — Где же он?

— Нам это неизвестно, — ответил Филанте, косясь на собеседника. — Мы надеялись, что ты мог слышать…

— Ах, это действительно была бы новость, — пробормотал Ренальдо ничего не значащие слова, одновременно лихорадочно соображая.

Если Филанте не лжет, Отто Гаспари в самом деле сдержал слово и предложил „Юлия Цезаря“ одному только графу Сокровище переходило к нему! Благодаря проклятому пропавшему работорговцу в последующие месяцы Ренальдо окажется почти неплатежеспособен, но, видит Бог, он все-таки придавит Филанте к земле. А такая возможность выпадает не всякому.

— Похоже, ты весь ушел в думы, Рональде, — заметил Филанте после некоторого молчания и усмехнулся. — Наверное, „Юлий Цезарь“ тревожит и твое воображение.

— Еще бы, ваше величество, — согласился Рональде. — О владении таким сокровищем можно всю жизнь лишь мечтать.

— Это правда. — Смерив Ренальдо взглядом, император улыбнулся. — Тогда пусть выиграет достойный.

— Что выиграет, ваше величество? — спросил Ренальдо как можно более безобидным тоном.

— Состязание за право владеть „Юлием Цезарем“, конечно, — пояснил Филанте, изучая свои холеные ногти. — Мелкую ставку ты и рассматривать не станешь, так ведь?