Легион Кэнби

Болдуин Билл

21 сентября 2690 г., земное летосчисление

Калабрия

Халиф

В Лондоне и Нью-Вашингтоне наступила осень, один из трех восхитительных теплых периодов «южного» полушария Халифа Возле маленькой таверны «Корт-Мишель» в древней столице Калабрии Кобир и Эмиль Липпи попивали сладкий «ваннал» с горькой настойкой, сидя под зонтиком, который в более раннее время защитил бы посетителей от лучей Са'анто Теперь же, под вечер, их любимое заведение затеняли покрытые затейливой резьбой

стены побеленных зданий, сооруженных за тысячу лет до первых межпланетных полетов землян Улицу перед таверной заполняла многоязычная толпа покупателей и торговцев со всей Галактики. С тех пор как Халиф стал домом для Кобира, он привык проводить досуг здесь, встречаясь с тем или иным кирскианским флибустьером в свободной от стрессов обстановке. Друзья только что заказали еще сладкого «ваннала», который «отлично сдабривал горькую настойку», когда из толпы выделился Дориан Шкода и подставил стул к их столику.

— Слышали о чистке? — спросил Шкода.

— Кто о ней не слышал? — ответил вопросом на вопрос Липпи.

Кобир кивнул и улыбнулся — вместе с Липпи они обсуждали это с тех пор, как пришли сюда почти час назад.

— Кто бы мог поверить? — Кобир усмехнулся, нажимая на кнопочку, которая зажигала ароматические табачные листья в его глиняной трубке с длинным черенком.

Кобир с удовольствием затянулся. Трубки представляли собой ту роскошь, от которой во время космических операций приходилось отказываться.

— Такая же чистка во Флоте, которая когда-то уничтожила наш… прошептал Шкода, подавая знак, чтобы ему тоже принесли «ваннал», и в оцепенении покачивая головой.

— Что ж, — заметил Липпи, морща нос, — в последнее время Флот не увенчал себя славой. Во время нашей стычки было похоже, что экипажи набирались из одних новичков. А после этого вообще не могли нас найти!

— В самом деле, — согласился Кобир, затянувшись пряным дымом. — Такое впечатление, что теми «тарквинами» возле Омеги-932 в основном командовали желторотые выпускники имперских академий. Но это не имело значения… до последнего времени.

— Я не понимаю, — возразил Шкода. — Пока все это вообще не имеет для меня смысла.

— Сначала, Дориан, спроси себя, в чьих глазах это имеет смысл? парировал Кобир.

— Мой капитан?

Кобир улыбнулся, задумчиво отхлебнув «ваннал».

— Часто смысл событий пытаются понять с точки зрения собственной логики, когда в действительности эти события разумны лишь в пределах кругозора другого человека.

Он посмотрел поверх стакана.

— Только в жестком свете практики события — а также вызвавшие их мотивы — оказываются рациональными. Липпи согласно кивнул.

— Николай имеет в виду, что имперская чистка, возможно, не имеет смысла для тебя или для меня, но для кого-то вроде Дэвида Лотембера в ней заключается величайший смысл.

— Лотембер… — повторил Шкода. — Ах да, Имперский министр Адмиралтейства. Неужели он такой осел?

— Все зависит от того, — ответил Липпи, — судишь ли ты его как политика или как командующего. В первом случае он просто гений.

— Однако в последнем, — продолжил Кобир,

направляя на Шкоду длинный изогнутый черенок трубки, — он вполне может оказаться идиотом.

— Бог ты мой, — пробормотал Шкода, округляя глаза — Ты предполагаешь, что тех несчастных ребят, командовавших «тарквинами», выбрал сам Лотембер?

Кобир мрачно кивнул.

— Рассматривая известные подробности имперской чистки, — произнес он, — это становится вполне вероятным — Взгляните с другой стороны, — предложил Липпи, зажигая гораздо более короткую и толстую трубку из дерева. — Всю свою жизнь Лотембер занимал тот или иной политический пост — даже во время войны. Благодаря этому он всегда вел жизнь относительно привилегированного человека…

— И понятия не имеет о реальном положении вещей, — закончил за него Шкода.

— Вот именно, — согласился Кобир — А для истинных политиков не существует ничего ценного, если это напрямую не связано с властью, особенно политической, которая обычно приводит к деньгам.

— Так что в глазах Лотембера, — подхватил Шкода, — единственными компетентными людьми во всей вселенной являются те, которые связаны с богатством или властью — а лучше и с тем, и с другим. — Он нахмурился. Это объясняет странные новые имперские списки: адмирал — граф такой-то, капитан — баронесса такая-то, лейтенант — еще какой-нибудь баронет. Меня все это удивляло.

— А новые офицеры без титула, — кивнул Липпи, — отпрыски семей, обладающих властью другого рода: в промышленности, транспорте, политике, преступном мире.

— Если это правда, — заметил Кобир, окутанный облаком дыма, — тогда с «тарквинами» возле Омеги-932 все понятно. Вот только…

— Что?

— Ну, раз они так облажались, зачем Лотемберу подвергать такой же ерунде целый флот?

— По-моему, — высказал догадку Липпи, — он просто сваливает вину на свою команду. Обрати внимание — чистке подверглись только офицеры.

Кобир кивнул.

— Конечно! Отлично, Эмиль! После столь многих лет в космосе у меня начали усыхать мозги.

— Не только у тебя, старик, — усмехнулся Липпи, — у меня тоже. Ведь я так и не возьму в толк, почему все новые высокородные офицеры — почти дети.

— А вот это, — с ухмылкой проговорил Шкода, — мне как раз понятно. Богатые люди обычно слишком заняты, чтобы идти в армию. Такую роскошь могут позволить себе только их чада.

— Если без шуток, — вставил Кобир, — меня тоже озадачивает упор на самых зеленых юнцов. Возможно, это случайно, но кто знает. Чистка Лотембера происходила не под влиянием минуты.

— Пока же, — заметил Шкода, — действия Лотембера следует только приветствовать — похоже, он лишил свой Флот опытных экипажей.

— Не совсем так, — предупредил Кобир. — Во Флоте, так же как и в нашей маленькой эскадре, корабли держатся на рядовых. Офицеры могут ими руководить, но все равно машины, благодаря которым корабли летают, запускают и поддерживают рядовые.

— Верно, дружище, — согласился Липпи. — По-настоящему командование военными кораблями переходит к офицерам лишь во время боя.