Легион под знаком Погони. Белорусские коллаборационистские формирования в силовых структурах нацистской Германии (1941-1945)
Шрифт:
Наконец, еще один белорусский общественно-политический деятель – Ф. Акинчиц – вообще ненавидел всех: и тайных антинацистов, и откровенных коллаборационистов. Многих из числа последних он, например, считал недостаточно пронемецки настроенными и поэтому недостойными возглавлять местную администрацию на территории генерального округа «Белоруссия». Выше уже говорилось, что осенью 1941 г. в Минске была создана БНС, возглавил которую И. Ермаченко, специально посланный для этого в Белоруссию Розенбергом. Не секрет, что Ермаченко пользовался полным доверием Кубе, который одобрял все его действия, направленные на превращение БНС в полноценное национальное правительство. Такой ход событий не многим отличался от взглядов Акинчица. Правда, было только одно «но». По словам польского историка Ю. Туронека, «он сам хотел быть строителем белорусского государства» [250] . И вот теперь, после ухода с политической сцены Щорса и Островского, главным противником Акинчица стал Ермаченко. Тем не менее, сражаться с ним было непросто: оба политика были служащими ведомства Розенберга, и апеллировать о посредничестве
250
Туронак Ю. Фабiян Акiнчыц – правадыр беларускiх нацыянал-сацыялiстаў… – С.154.
251
Соловьев А.К. Белорусская Центральная Рада… – С.146.
В результате такой деятельности Акинчица, на территории генерального округа «Белоруссия» оформилась оппозиционная к официальному руководству БНС группа. Эти, в основном, молодые люди руководствовались идеями Акинчица, которые он, в целом, сформулировал в своей программной статье «Своевременные мысли». Статья эта была довольно объемная. Однако ее основная мысль заключалась в следующем тезисе: «Есть у нас «политики», писал Акинчиц, которые призывают «ни в коем случае не отвлекать наше внимание от своих белорусских проблем», и напоминают, что «значимость современных событий не должна закрывать «незначительность» нашего дела и мешать в строительстве завтра, в собирании и укреплении наших белорусских сил». Таким «политикам» следует напомнить, что судьба белорусского дела зависит исключительно от судьбы антибольшевистского фронта. Было бы большим несчастьем для белорусов, если бы в этот момент, когда страна выбита из колеи нормальной жизни, к власти над ней дорвалась бы некая группа лиц, которые ничего за собой не имеют, кроме болезненных амбиций и жажды власти». Не секрет, что под вышеуказанными «политиками» подразумевались все, кто был не согласен с линией Акинчица [252] .
252
Беларуская газэта. – 1943. – 28 сакавіка – 11 красавіка.
Однако Кубе, который по-своему разыгрывал карту белорусского национализма, игнорировал требования лидера белорусских нацистов и не позволял газетам размещать его критику БНС и Ермаченко. Зато к этой критике более внимательно стало относиться центральное полицейское руководство Третьего рейха и его минские органы. Гиммлер уже давно крайне негативно относился к политике Кубе. На его взгляд, генеральный комиссар «Белоруссии» являлся проводником идей, полностью противоречащих интересам Германии. Вскоре немецкая служба безопасности повела активное наступление на Кубе, фактическим подспорьем чего стали рапорты Акинчица и его группы. Таким образом, они оказали существенное влияние на сфабрикованное в декабре 1942 – январе 1943 г. дело Ермаченко, который был обвинен в государственной измене. Как известно, руководитель БНС смог избежать смерти. Однако в атмосфере развернувшегося затем немецкого террора были репрессированы многие белорусские активисты в Минске и на местах. В том числе был арестован и убит ксендз В. Годлевский. Если верить послевоенным белорусским мемуаристам, его смерть также на совести Акинчица [253] .
253
Туронак Ю. Фабiян Акiнчыц – правадыр беларускiх нацыянал-сацыялiстаў… – С.157.
В начале 1943 г. позиции Кубе и БНС были значительно ослаблены, и Акинчиц уже праздновал скорую победу. А в том, что он, наконец, достигнет своей цели, сомневаться не приходилось: все немецкие карательные органы в Германии и Белоруссии были на его стороне. Однако довести задуманное до конца ему так и не удалось. 5 марта 1943 г. Акинчиц был застрелен на минской квартире своего давнего соратника В. Козловского. Это убийство приписывают советскому агенту А. Матусевичу [254] . Тем не менее, в этом деле до сих пор много не ясного. Все донесения советских агентов, которые находились на тот момент в Минске и его окрестностях, свидетельствуют о том, что это покушение стало для них неожиданностью. Поэтому, большинство современных белорусских историков склонны считать, что устранение Акинчица было местью сторонников Годлевского. А Матусевич был использован, что называется, «втемную». Наконец, не исключено и участие Кубе в этой акции. Так, отдел прессы генерального комиссариата запретил газетам публиковать известие о покушении и смерти Акинчица. Вероятно, оккупационным властям было просто невыгодно даже обычное упоминание об этом деле, не говоря уже о его причинах [255] .
254
НАРБ,
255
Ёрш С. Забойства Фабiяна Акiнчыца… – C.2-6.
Естественно, что все эти конфликты националистических группировок не создавали здоровой обстановки. Нередко это давало повод некоторым немецким представителям утверждать, что с белорусскими националистами вообще нельзя сотрудничать, так как они не могут договориться даже между собой.
5 июля 1944 г. БЦР прибыл в Кенигсберг, а уже в августе переехал в Берлин. Здесь начался новый этап истории белорусских коллаборационистских организаций. Этот этап не был таким длинным, как предыдущий. Однако по своей насыщенности он мало уступает ему. Белорусские националисты, хотя и начали работать в совершенно новых для них условиях, столкнулись здесь с проблемами, которые своими корнями уходили в оккупационный период. И опять национальная политика нацистов играла здесь не последнюю роль.
Еще до прибытия БЦР в Берлин, Розенберг признал его «единственным политическим представительством белорусского народа». На этот шаг Министерство по делам оккупированных восточных областей не могло решиться с декабря 1943 г. В условиях же конца лета 1944 г. это свидетельствовало о том, что Розенберг задумал использовать БЦР как одну из фигур в своей политической игре. Делать это было очень выгодно, так как даже с пропагандисткой точки зрения эта организация имела более высокую ценность, чем другие, подобные ей организации «восточных» народов. Во-первых, в отличие от них, БЦР был создан на своей территории, а не в эмиграции. Во-вторых, главным источником его «легитимности» был не какой-нибудь указ оккупантов, а «воля делегатов 2-го Всебелорусского конгресса». И, в-третьих, функционирование совета в эмиграции можно было представить, как результат прерванного Красной Армией процесса создания белорусского государства под немецкой оккупацией [256] .
256
Галяк Л. Указ. соч. – Кн.2. – С.6.
Через некоторое время после признания БЦР Розенбергом, 20 августа 1944 г., Островский обнародовал протест, адресованный «всем правительствам и народам мира» и направленный против «оккупации Белоруссии советскими войсками». «БЦР рассматривает этот акт большевистской Москвы, говорилось в документе, как очередное циничное нарушение международного права. БЦР рассматривает очередную оккупацию Белоруссии большевиками как временную военную оккупацию и призывает весь белорусский народ, как на оккупированной территории, так и за ее границами, для наискорейшего освобождения своей родины» [257] .
257
Раніца. – 1944. – 3 верасьня.
Таким образом, после прибытия в Германию, БЦР целиком перешел под юрисдикцию Министерства по делам оккупированных восточных областей, и стал выполнять только его указания. Для этого в структуре министерства создавалось специальное Белорусское бюро (Weissruthenische Leitstelle), которое должно было руководить всей политической и общественной жизнью белорусской эмиграции. Начальником бюро стал д-р Любе. Что же касается военной стороны деятельности белорусской эмиграции, то она была передана в ведение Главного управления СС (более подробно об этом будет сказано в следующих главах) [258] .
258
Туронак Ю. Мадэрная гісторыя Беларусі… – С.667.
Сфера компетенции и направления деятельности БЦР были строго ограничены инструкциями Белорусского бюро и заключались в следующем:
1. Борьба с большевизмом посредством: участия в создании белорусских добровольческих формирований; участия в создании партизанских отрядов за линией Восточного фронта; активной пропагандистской деятельности среди белорусских рабочих;
2. Объединение всех белорусов в Союзе освобождения Белоруссии, который планировалось создать при помощи БЦР;
3. Культурная, социальная и правовая опека над всеми белорусами на территории Германии и оккупированных ею стран;
4. Работа среди молодежи (главным образом, среди членов СБМ и добровольных помощников Люфтваффе);
5. Работа среди женщин [259] .
Общественной базой для деятельности БЦР должны были стать белорусы, которые находились на территории Германии и оккупированных территориях Польши и Чехии. В основной свей массе, это были белорусские «восточные рабочие» – «остарабайтеры» (Ostarbeiter), которых немцы принудительно вывезли в Германию (около 378 тыс. чел. всех возрастов). Кроме того, лидеры белорусских националистов могли рассчитывать на некоторое количество молодежи и белорусскую эмиграцию, которая проживала на этих территориях еще до начала Второй мировой войны (еще, около 22 тыс.). Всего, таким образом, около 400 тыс. человек на июнь 1944 г. В июле это количество возросло за счет беженцев, в результате чего численность белорусов в Германии и на оккупированных ею территориях составила примерно 500 тыс. человек [260] .
259
Там же. – С.668.
260
За Дзяржаўную Незалежнасць Беларусі… – С.121.