Легион Видесса

Тертлдав Гарри Норман

– Прости, извини, помилосердствуй и все такое прочее. Но если я – не тот человек, которого ищет твой друг, то откуда мне знать ответы на твои дурацкие вопросы?

Улыбка слегка тронула губы Варатеша.

– Просто об этом тебя спросит Авшар. Хорошо, все вопросы – на его усмотрение.

В это мгновение Виридовикс – впервые за несколько дней – благословил падающий с неба дождь. Капли воды скрыли капли пота, выступившие у него на лбу. Этот меч… Виридовикс хотел бы побольше знать о чарах, которые наложили на клинок друиды. Но кельтские жрецы крепко охраняли свои тайны ото всех, кто не принадлежал

к их касте. Посвященные тратили по двадцать лет жизни, чтобы запомнить тайные слова ( их смысл, потому что заклинания никогда не записывались… А теперь и друиды остались в навсегда потерянном для Виридовикса мире…

– Дружище! – обратился Виридовикс к Варатешу, когда тот собирался ложиться спать. – Теперь, когда этому свиному рылу Денизли уже не потребуется плащ, можно мне прикрыться сегодня ночью? В такую проклятую сырую погоду так хочется подремать под сухим плащом.

Плащи кочевников из жирной шерсти отталкивали воду, как перья утки. Кельт в своей обычной одежде был постоянно мокрым. К счастью, было тепло.

– Ты как утонувший щенок. Ладно, бери

Варатеш отдал приказание своим людям. Они обменялись удивленными взглядами. Кубад сказал что-то протестующее. Ответ Варатеша успокоил его.

Вождь опять повернулся к Виридовиксу:

– Возьмешь плащ Кубада. В нем есть дыра. А Кубад возьмет плащ Денизли.

– Сойдет. Спасибо.

Хамор развязал руки пленника, чтобы тот мог поесть. Однако, как и прежде, за Виридовиксом внимательно следили и снова связали свежим ремнем, едва тот закончил ужин.

Когда Виридовикс попросился сбегать по малой нужде, бандиты связали его колени. Теперь пленник мог делать только маленькие неуклюжие шажки. Как обычно, его сопровождал лучник со стрелой наготове.

Виридовикс отошел на несколько шагов, поскользнулся и с плеском рухнул в небольшую лужицу – произведение, кстати, не стихии, а человека. Охранник засмеялся, но не сделал ни малейшей попытки помочь ему подняться. Подозревая ловушку, он наблюдал за Виридовиксом с безопасного расстояния. Наконец Виридовикс кое-как встал на ноги. Он и прежде был мокрым, а теперь вымок просто до нитки.

– За медяк я пожурчал бы на тебя, – сказал он кочевнику покельтски. Тот не понял ни слова, но по тону догадался о смысле сказанного и опять рассмеялся.

Виридовикс глянул сердито:

– Ну что ж, черная душа, а ты не так умен, как думаешь.

Его страж засмеялся еще громче.

Виридовикс промок, и овечья шкура не слишком хорошо защищала его от сырости. Тем не менее пленник свернулся под ней калачиком. Четверо из пяти кочевников спали. Варатеш вытянул первую соломинку и стоял на часах. Затем он разбудил Акеза, который мрачно просидел свою вахту, скрестив ноги, под неутихающим дождем, пока не пришло время будить Кубада.

Кубад то и дело бросал взгляды на Виридовикса. Фигура кельта неподвижно темнела во мраке. Однако, несмотря на внешнюю неподвижность, Виридовикс вовсе не спал. Он отчаянно, но тихо и незаметно трудился под овечьей шкурой. Падение в лужу вовсе не было случайным. Виридовикс основательно промочил сыромятные ремни, которыми были связаны его руки. Мокрые, эти ремешки растягивались куда лучше, чем сухие.

Медленно и очень неторопливо, чтобы не вызвать подозрений, пленник выворачивал запястья влево

и вправо, вверх и вниз. Наконец – в середине вахты Кубада – ему удалось потихонечку освободить большой палец правой руки…

В конце концов, к своему великому облегчению, Виридовикс почувствовал, что проклятые ремни свалились. Он сжимал и разжимал кулаки, чтобы заставить кровь снова бежать по онемевшим пальцам.

Рядом с Кубадом стоял бурдюк кумыса, который помогал скоротать холодную ночь. Тем лучше, подумал Вирндовикс, улыбаясь под шкурой. Он громко зевнул и попытался сесть, все еще держа руки за спиной, чтобы не вызвать подозрений. Осмотрелся. Сделал вид, будто только что заметил часового. (На самом деле пленник внимательно следил за Кубадом.)

При этом движении Кубад пристально поглядел на него. Хамор хорошо знал, что пленник крепко связан, и поэтому спокойно поднес бурдюк к губам.

– Как насчет глоточка для меня, мой милый хамор? – сказал Bиридовикс. Он говорил очень тихим, низким голосом, потому что совсем не хотел разбудить приятелей Кубада. И меньше всех – Варатеша. Варатеш чуял беду издали, как медведь соты.

Кубад поднялся и подошел к кельту.

– Проснулся? Хочешь пить? – сказал он, поднося бурдюк к губам Виридовикса.

Глотая кумыс, Виридовикс ощутил легкий укол вины за то, что предает кочевника в тот миг, когда тот отнесся к нему по-дружески. Но он мгновенно подавил проснувшуюся совесть. Не очень-то дружелюбны были к нему бандиты, когда похищали его!

– Еще? – спросил Кубад.

Кельт кивнул. Кочевник наклонился еще ниже, чтобы дать ему хлебнуть. В этот момент Виридовикс прыгнул вперед, как кошка, схватив его руками за горло, словно стиснув стальными клещами. Бурдюк с кумысом полетел в сторону. К счастью для Виридовикса, он приземлился на овечьей шкуре и плеск не выдал его.

Кубад был опытным бойцом. Но нападение произошло слишком внезапно, и он допустил ошибку, которая оказалась роковой. Вместо того чтобы схватиться за свой кинжал, он инстинктивно попытался разжать пальцы Виридовикса.

В атаке кельта была сила отчаяния. Его пальцы все сильнее сдавливали горло противника. Слишком поздно кочевник вспомнил о кинжале. Это была его последняя мысль. Руки уже не повиновались ему.

Виридовикс мягко опустил тело в грязь, снял кинжал (длинный кривой нож с квадратной резной рукояткой) и разрезал ремень, стягивающий его колени. Подождал минут пять, чтобы унялась боль, возникшая после того, как возобновилась циркуляция крови. И только тогда встал.

«У тебя только один шанс спастись, так что не стоит упускать его изза поспешности и нетерпения», – прошептал он самому себе.

Дождь лил не переставая. Шум воды заглушал шаги Виридовикса, когда тот подошел к кочевникам. Настал черед мести.

Но, склонившись над первым из них, кельт вдруг остановился. Он не мог заставить себя зарезать спящих людей. Кубад – другое дело, с Кубадом у них была честная схватка…

«Гай Филипп назовет тебя тысячу раз идиотом», – сказал он себе, когда после недолгого колебания сунул кинжал в ножны. Взяв его за клинок, он использовал кинжал как дубинку. Каждому из спящих досталось по отнюдь не нежному удару по голове. Кельт не собирался ждать, пока хоть один из этих хаморов проснется с диким воем.