Легион Зари
Шрифт:
Даже старый король, давно переставший чувствовать влечение к женщинам, впал в экстаз. А мужчины, видевшие танец и накануне вечером, с трудом сдерживали эмоции в присутствии монарха.
Когда танец закончился и король вознаградил маленьким кошельком преклонившую перед ним колени танцовщицу, Дею усадили за центральным столом.
Свободное место было и возле Плама, но он ни взглядом, ни жестом не пригласил ее. Бритунийка села между Конаном и принцем Моррогом…
Через несколько минут король Озрик получил сандалию сбежавшего Хирента. Обрадованный и очень усталый, он тепло распрощался
— Хороша королевская компания, особенно если ты почетный вельможа, как мы! Но правила этикета сковывают! Вина! — так рассуждал достойный шемит.
— Когда я стану королем, то запрещу подобные выдумки! — с жаром сказал Конан. Флирт между ним и рыжеволосой танцовщицей быстро продвигался вперед — жадная ру-ка киммерийца уже проникла под шелковую тунику. Варвар не терял времени даром! Ласково расчесывая его черную гриву нежными пальчиками, бритунийка проговорила сладким, чарующим голоском:
— Надеюсь, вы не сердитесь на меня за то, что я была вчера безвольной игрушкой в руках этого ужасного жреца!
— Хорошенькая игрушка! — шумно засмеялся Конан. — Плам, друг мой, удивляюсь я тебе, как ты устоял перед такой очаровательной девушкой?
— Не устоял! — устало ответил спрашиваемый. — Была волшебная и неповторимая ночь! Желаю каждому пережить такую, хотя бы в первой ее части. У меня больше нет такого желания!
Глава XXII
«Кобольд»
Миновало несколько спокойных дней. Ярмарка замирала. Опустело большинство загонов и временных торговых лавок. Полностью закрылся базар для животных. Множество шатров и палаток были собраны, и их обитатели уже уехали. Разобрали и шатер цирка месьора Булемеса. Вместе с ним в далекие земли уехала и Дея.
На месте цирка осталась гора мусора, которая напоминала о блестящих представлениях. Там собрались бездомные собаки, которых прогнали из их укрытия в Старом замке. Расторопный Торфаг приказал расчистить древние руины, и проворные работники выполняли его приказание.
Туманные воспоминания о красивой рыжеволосой бритунийке остались в сознании Конана и Плама, если только варвар вообще запоминал вереницу женщин, проходящих через его постель.
Но жизнь продолжалась. Возобновились и утренние прогулки, и упражнения за городом. К дружескому кругу присоединился и кобольд Пепин. У него был на удивление здоровый организм. На второй день после получения рапы только стянутая шиной и прикрепленная перевязкой к груди рука напоминала о тяжелом переломе. Плам подарил ему оставшийся от атамана шайки кофийских работорговцев каурого жеребца, и кобольд сразу же доказал, что он — хороший наездник. С тех пор он не пропускал возможности принять участие в прогулках за город.
Друзья как раз только что вернулись в «Пуповину» и расседлывали коней, когда Ванил таинственным голосом сообщил, что к вечеру Пепин устраивает угощение для своих товарищей. Плам оставил ему кошельки зарубленных им головорезов,
Конан, шемитский Ага, Джума и Кетраг оставили шатер Шевитаса и перебрались жить в освобожденные гостями постоялого двора комнаты на первом и втором этажах. Теперь вся компания собралась под одной крышей. Узнав от Ванила о предстоящем пире, все разошлись по почти опустевшему ярмарочному городу в поисках подарков.
Вечером больше всех был удивлен Пепин. Когда все собрались на вроде бы случайно организованную пирушку, каждый принес хороший и полезный подарок для кобольда.
Первыми в таверну сошли вниз Богард и Плам. Офирец учил древне-стигийскому языку своего молодого воспитанника. Мудрец уже заканчивал изучение «Скрижалей Скелоса». Узнав о поводе для веселья, славин смутился, что пришел с пустыми руками.
— Не обвиняй себя, сынок! Ты подарил Пепину самое дорогое — свободу! Я уже познал его верное сердце и знаю также, что до самой смерти он останется верен тебе.
— Это моя мечта — служить тебе, пока я жив! — поклонился кобольд Пламу.
— Раз это твое желание, то я согласен! Но ты будешь моим товарищем, а не слугой!
Пришел и Конан, неся тяжелый железный щит с нарисованным рубиновым глазом. Он вручил его Пепину и обернулся в поисках места, чтобы оставить обоюдоострый боевой топор с рукоятью из носорожьего рога, с металлическими пластинами. Это было очень редкое и страшное оружие в руках сильного бойца.
— Я купил его у одного вендийского купца. У них уже почти не используются такие топоры. Мужи нового поколения слабы сражаться таким оружием! — пояснил киммериец, положив топор в ноги Пепину.
Смущенный гладиатор не знал, как поступить. Здоровая его рука держала тяжелый щит и он не мог его оставить, чтобы поздороваться с Конаном. Варвар вывел его из затруднения, взяв из руки кобольда щит, чтобы опереть его о стену. Потом он сердечно обнял Пепина.
— Не могу я речи держать. И я, как и ты, тоже был с железным ошейником и знаю, как чувствуешь себя. Я тебе обязан! Будь моим братом!
Кроме сильной руки, у кобольда было мягкое и доброе сердце. Он прослезился.
Фериш Ага принес чудесное покрывало и кольчугу для боевого коня. Кетраг — закаленный в огне шемитский лук и колчан с отличными гирканскими стрелами с оперением из перьев цапли. Джума преподнес Пепину плащ из очень редкой шкуры черной кушитской пантеры. Принц Моррог подарил красивый железный шлем с забралом для глаз и крепкую плетеную кольчугу, сделанную из стальных пластин.
Все теплыми словами поблагодарили Пепина за оказанную услугу в ночь мертвецкого сна. Только один Амрод не принес никакого подарка. Гордый альб избегал разговоров с кобольдом, как бы не замечая его присутствия.
Хорошее вино и уставленный яствами стол завладели на некоторое время вниманием компании. Через несколько произнесенных тостов растроганный до глубины души кобольд осознав, что у него появилось столько много друзей, пришел в себя. Он любил выпивать.
— Славный человек ты, Пепин! Одной рукой и то после такого тяжелого ранения повалил, как снопы, семерых отъявленных головорезов! В моем дворце в Хауране всегда найдется место для тебя!