Легион
Шрифт:
– Что ты чувствуешь, осознавая, что твои проекции перестают подчиняться тебе? – спросила она.
– Большинство подчиняется, – ответил я, защищаясь. – Джей Си никогда не обращал внимания на то, что я ему говорю. Это не изменилось.
– Так ты отрицаешь, что становится хуже?
Я ничего не ответил.
Она сделала пометку.
– Ты отказал ещё одному просителю, не так ли? – осведомилась Айви. – Они же приходят к тебе за помощью.
– Я занят.
– Чем это? Слушаешь пальбу? Становишься безумнее?
–
Айви промолчала. Выстрелы вдалеке, наконец, прекратились, и, подняв пальцы к вискам, я с облегчением вздохнул.
– Официальное определение безумия, – сказал я, – вообще-то довольно расплывчато. У двух людей может быть одно и то же расстройство в абсолютно одинаковой степени, но один будет считаться вменяемым по общепринятым стандартам, в то время как другого сочтут безумным. Ты пересекаешь черту безумия в тот момент, когда состояние твоего рассудка перестает позволять тебе функционировать и вести нормальную жизнь. По этим стандартам, я не безумен ни на грамм.
– И это ты называешь нормальной жизнью? – спросила она.
– Получается вроде бы неплохо.
Я взглянул в сторону. Айви, как обычно, накрыла урну планшетом с блокнотом.
Спустя пару секунд вошел Тобиас.
– Проситель всё ещё там, Стивен.
– Что?! – воскликнула Айви, сердито посмотрев на меня. – Ты заставляешь бедного человека ждать? Прошло четыре часа!
– Ну ладно, ладно, так и быть! – я вскочил с дивана. – Я отошлю его.
Я вышел из комнаты и спустился по лестнице на первый этаж, к главному входу.
Уилсон, мой дворецкий – реальный человек, не галлюцинация – стоял перед закрытыми дверями в гостиную. Он посмотрел на меня поверх своих очков.
– И ты туда же? – спросил я.
– Четыре часа, господин!?
– Мне надо было разобраться в себе, Уилсон.
– Ваша любимая отговорка, господин Лидс. В такие моменты невольно задумаешься, может быть это всё-таки обычная лень, нежели самоанализ.
– Тебе платят не за то, чтобы ты задумывался, – ответил я.
Он приподнял бровь и мне стало стыдно. Уилсон не заслуживал хамства; он был отличным слугой и отличным человеком. Нелегко было найти прислугу, готовую мириться с моими... особенностями.
– Извини, – произнёс я. – В последнее время я немного уставший.
– Я принесу вам лимонад, господин Лидс, – ответил он. – Для...
– Нас троих, – сказал я, кивая на Тобиаса и Айви, которых, конечно же, Уилсон видеть не мог. – И просителю.
– Мне безо льда, пожалуйста, – сказал Тобиас.
– А мне стакан воды, – добавила Айви.
– Тобиасу безо льда, – сказал я, рассеяно открывая дверь. – Айви – воды.
Уилсон кивнул и удалился выполнять приказ. Он был хорошим дворецким. Без него я бы, наверное, сошёл с ума.
В гостиной меня ждал
– Господин Легион?
Я поморщился от этого прозвища. Его выбрал один особенно одарённый психолог. Одарённый в драматических жестах, если точнее. По части психологии – не очень.
– Зовите меня Стивен, – произнёс я, придерживая дверь для Айви и Тобиаса. – Чем мы можем вам помочь?
– Мы? – спросил мальчишка.
– Фигура речи, – ответил я, прошёл в комнату и сел в одно из кресел напротив молодого человека.
– Я... эм... Я слышал, вы помогаете людям, когда остальные отказываются, – парень сглотнул. – Я принес две тысячи. Налом.
Он бросил на стол конверт с моим именем и адресом.
– ... и это оплачивает консультацию, – сказал я, открывая его и быстро пересчитывая.
Тобиас злобно взглянул на меня. Он ненавидит, когда я деру с людей деньги. Но на особняк с достаточным количеством комнат для всех твоих галлюцинаций, работая без оплаты, не заработаешь. К тому же, судя по одежде, паренёк может себе это позволить.
– В чем дело? – спросил я.
– В моей невесте, – ответил молодой человек, доставая что-то из кармана. – Она мне изменяла.
– Мои соболезнования, – сказал я. – Но мы не частные детективы. Мы не занимаемся слежкой.
Айви прошла через комнату, но не присела. Она обошла стул молодого человека, внимательно его осматривая.
– Я знаю, – быстро ответил парень. – Я просто... ну, видите ли, она пропала.
Тобиас оживился. Он любитель хороших загадок.
– Он что-то не договаривает, – сказала Айви, скрестив руки и постукивая себя пальцами по руке.
– Точно? – спросил я.
– О, да, – откликнулся паренёк, подумав, что я обращаюсь к нему. – Она исчезла, но оставила вот эту записку.
Он развернул бумагу и разложил на столе.
– Что самое странное, мне кажется, что здесь есть некий шифр. Посмотрите на эти слова. Они не имеют смысла.
Я поднял лист бумаги, просматривая указанные им слова. Они были на обороте листа, нацарапаны наспех, словно заметки. Этот же лист позже послужил для прощального письма невесты. Я показал его Тобиасу.
– Это Платон, – сказал он, указывая на записи на обороте. – Это все цитаты из «Федра». О, Платон! Выдающийся человек, знаете ли. Немногие знают, что в определенный период жизни он был рабом. Его продал на базаре тиран, который был не согласен с его взглядами... и с тем, что брат тирана весьма горячо разделял его убеждения. К счастью, Платона купил некто, кто был знаком с его трудами, поклонник, так сказать, который и освободил его. Иметь любящих фанатов выгодно, даже в Древней Греции... – продолжал Тобиас. У него был глубокий, успокаивающий голос, мне нравилось слушать его. Я внимательно рассмотрел записку, затем взглянул на Айви – она пожала плечами.