Легионер. Дорога в Помпеи – 1

Гуров Валерий Александрович

Я резко оттолкнулся от своего скакуна и полетел наземь следом – но, по крайней мере, не под ее бока, как жернова. Удалось сгруппироваться, я упал, запутался на мгновение в «простыне» рабской одежды и чуть не напоролся на собственный гладиус. Один из кожаных кошелей, слетев, раскрылся, и серебряные монеты рассыпались по земле. Судя по всему, награда за чью-то голову…

– Стоять!

Всадники приближались, я вскочил и бросился к виноградникам. Надо лишить соперника преимущества. На открытой местности меня либо продырявят копьем (двое еще не выбросили

свои ланцеи), либо окружат.

Я провалился в виноградники, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Начало колоть в боку от бешеного темпа. Видимо, прежний обладатель этого тела накануне обжирался нездоровой пищей. Это нехорошие новости, надо перевести дух, так я далеко не убегу. Но есть и хорошие, виноградник – отличное место для засады. Притаившись, я крепко сжал меч, наблюдая за головорезами. Те спешились, один из них бросился собирать рассыпанные по земле сестерции, но тут же получил тумак от главного.

– Если он уйдет, я запихаю тебе это серебро в глотку, – зарычал он. – Принесите мне его голову!

Головорезы разделились, и двое, включая самого главаря, двинулись в мою сторону. Я перехватил меч, замер. Дождался, когда они приблизятся, и плавно зашел главарю за спину. Убивать без надобности я не привык, и к карателям не испытывал ненависти. Но и драться одновременно с четырьмя лбами без чести и жалости – затея так себе.

– Меч бросил, быстро, – распорядился я.

Лезвие легло на шею главаря, вдавливая сталь в сонную артерию. Тот вздрогнул, остановился. Второй головорез, увидев, что происходит с его начальником, остановился, вскинул гладиус в мускулистой руке, но атаковать не спешил.

– Когда я перережу ему глотку, у него останется несколько минут, а потом он истечет кровью и сдохнет, как уличная собака, – я пояснил ему расклад. – Не дури, выброси оружие.

Главарь разжал руку и меч упал. Я поддел его ногой, отбрасывая подальше, чтобы у головореза не возникло желания попытаться его поднять.

– Бросай ты тоже, – велел я второму. – Быстрее!

Тот мялся, не понимал, как лучше поступить.

– Бросай, Марк, – процедил главарь.

Каратель поколебался, но нагнулся и воткнул клинок во влажную почву. Я аккуратно покачала головой.

– Выброси подальше, не надо думать, что ты самый умный.

Парень переглянулся со старшим, облизал губы. Не знаю, что он считал в моем взгляде, но всё-таки отбросил меч на несколько метров. Гладиус растворился в растительности.

– Пошел! Ты тоже за мной!

Удерживая лезвие на шее, я вывел главаря из виноградника, к лошадям.

– Ты совершаешь ошибку, – он попытался было вступить в разговор.

Я сильнее сжал лезвие в шею. От небольшого усилия острый клинок рассек мягкие ткани, и по шее стекли первые капли крови.

– Молчать, – сухо приказал я.

Каратель замолк. Второй, не понимая, как быть, вышел следом. Остальные двое быстро сообразили, что происходит. Тот, что помоложе потянулся к ланцее, но его более старший напарник правильно расценил ситуацию и остановил движение.

Я

подошел к лошадям, хлопнул поочередно по их бокам свободной рукой.

– Пошла! Пошла!

Трое лошадок со ржанием разбежались. Четвертую я трогать не стал. Следовало кратко донести до карателей расклад.

– Первый вариант. Вы трое прямо сейчас складываете оружие, разворачиваетесь и бегом возвращаетесь в дом. Попейте вина, подумайте о своей шальной жизни – и возвращайтесь за своим начальником, он останется жив. А у вас останется ваше серебро. Все понятно?

Каратели переглянулись.

– Ливий, нас трое, не надо его слушать, убьем его, – зашипел самый молодой, который хотел метнуть ланцею.

Начальник, которому лезвие перелавливало трохею, прохрюкал что-то нечленораздельное. Я не спешил ослаблять давление.

Ветеран Ливий задумался. Никак не ответил, видимо, взвешивал мои слова. Третий каратель только переминался с ноги на ногу.

– Второй вариант вам понравится меньше, – процедил я. – Я перережу вашему начальнику горло, вы не успеете меня остановить попытаетесь меня заколоть, но я попытаюсь сделать то же самое. Как итог, здесь останутся наши трупы – и тогда серебро заберет тот, кому повезет больше.

– Что он несет! – молодой сделал шаг вперед, вскидывая копье.

Я напрягся, понимая, что в любой момент заварушка вспыхнет с новой силой.

– Оставь, – ветеран положил руку на плечо молодого.

Тот выпучил глаза, и тогда ветеран наклонился к нему и зашептал что-то на ухо. Что он говорил, я не слышал, но молодой зажевал губу и отрывисто кивнул.

– Мы уходим, – холодно сообщил ветеран.

После этих слов начальник в моих руках будто обмяк. Рассчитывал, наверное, что его бросятся защищать. Или боялся остаться один на один со мной. Правильно боится, я не очередная жертва, я всегда выступал в роли охотника.

Ветерану я ничего не ответил, только кивнул. Рука начала затекать, держать ее в одном положении, не сбавляя нажима, было непросто, к тому же задачу усложнял отнюдь не легкий гладиус. Веса в мече было не меньше, чем в водопроводной трубе. Все трое поплелись к дому, видневшемуся в нескольких сотнях метров. Далеко ускакать не получилось.

Несмотря на ноющее запястье, я дождался, пока каратели отойдут на значительное расстояние. Верить на слово я никому не собирался. Но из жизни и смерти всегда выбирал жизнь.

Когда нас с карателями разделили метров четыреста, я, наконец, опустил меч и грубо толкнул их начальника в спину. Тот устоял на ногах, обернулся, опасаясь, что я атакую его. И уперся в лезвие гладиуса. Мне необходимо было урегулировать пару вопросов и узнать недостающую информацию.

– Стой где стоишь, – распорядился я.

Он провел ладонью по шее, вытер с надреза кровь и впился в меня глазами.

– Ты пожалеешь. Ты понимаешь, что опозорил меня? Это не…

– Заткнись, – оборвал его я. – Мне нужно имя того, кто послал тебя сюда. Назовешь – и шагай на все четыре стороны.