Легионер. Книга 1

Ривера Луис

От рева Быка потроха сжимаются в липкий холодный комок. Мы шагаем, делаем повороты, перестраиваемся на ходу, держим равнение и печатаем шаг, а пыль плаца тонким слоем оседает на наших напряженных лицах и пропитавшихся потом туниках.

Бык сам смастерил наш манипулярный значок — надел на шест гниющую голову овцы. Под этим вонючим значком и проходили наши бесконечные занятия по строевой.

— Вы должны всегда видеть значок своего манипула. Всегда! И идти туда, куда двигается он. Даже если он начинает форсировать Стикс. Вас, обезьяны, такая мелочь волновать не должна. Куда значок — туда и вы. Все понятно, стадо?

— Так точно, старший центурион!!! — надрываемся мы, глядя,

как над нашим «знаменем» роятся мухи.

— Не слышу!

— Так точно, старший центурион!!!

— Что это за стадо?

— Первый манипул третьей когорты!!! — орем мы в такт шагам.

И так весь день. Одно и то же снова и снова. До полного отупения. К концу дня мы действительно чувствовали себя баранами. Оставалось только одно желание — наскоро перекусить и доползти наконец до постели.

Первые дни нам было не до знакомства, даже со своими товарищами по палатке, не говоря уж о сотне. Сил хватало лишь переброситься парой слов, как правило, на тему выходок Быка и его инструкторов. Впрочем, роптанием это назвать было нельзя. На какое-нибудь открытое недовольство мы бы ни за что не осмелились. Что-что, а напугать нас Быку удалось.

Изредка кто-то нет-нет да и говорил пару слов о своем прошлом. Я по большей части молчал и слушал и вскоре уже довольно неплохо знал своих соседей. Из моего десятка только двое юношей были уроженцами Рима — Тит и Ливий. Они были чем-то похожи. Оба из достаточно обеспеченных семей, невысокие, но красивые, настоящие римляне. Им была прямая дорога в гвардию, и они это прекрасно знали. Держались особняком, поглядывали на остальных немного свысока, отпускали язвительные шуточки в адрес центуриона, когда тот не мог их слышать, словом, вели себя как люди, по недоразумению попавшие в неподобающую компанию. Понятно, что остальные новобранцы, простые крестьянские парни, этих двоих недолюбливали. Открыто свои чувства они не выражали, конечно, но ведь это и не нужно. Не нравится человек — не общайся с ним, и все. Что все остальные с успехом и делали. Эти двое даже еду себе готовили отдельно, не желая есть из общего котла.

Остальные пятеро рекрутов были, как я уже сказал, из простых крестьянских семей. Таких было большинство и в центурии, и в легионе. Самым старшим в палатке был Сервий Сцевола — парень двадцати трех лет. Говорил он мало, но всегда по делу. Рассудительный и хваткий, как все крестьяне с севера Луций, Марк, Квинт… Обычные имена, обычные парни. Грубоватые, бесхитростные, выносливые, безропотные и послушные — настоящий костяк армии. Мариевы мулы… [23]

Однако со мной дружелюбны были и те и другие. Большинству из новобранцев было по двадцать лет, так что почти все они годились мне в старшие братья. Соответственно, и относились ко мне, как к младшему братишке. Даже городские.

23

«Мариев мул» (mulus Marianus) — прозвище легионеров, вынужденных после военной реформы консула Гая Мария на себе переносить тяжелое походное снаряжение.

Это не значит, что у меня тут же завелось множество покровителей или что мне приходилось легче, чем другим. Скорее, наоборот. И дело даже не в том, что я был послабее других — все-таки сказывалась разница в возрасте. Плохо было то, что никто из сослуживцев не воспринимал меня всерьез. В своей деревне я привык быть наравне со взрослыми. А тут — безобидные подшучивания, смешки… Ну и, само собой, редкие настороженные взгляды. Для всего десятка я был тем самым «дохляком», о которых так часто

говорил Бык. Пока-то я справлялся не хуже других, но вот что будет дальше? Все помнили первое правило Квинта Сертория, и, естественно, никто не хотел отдуваться за меня. Да и вообще, товарищи по палатке считали, что их «взрослых» разговоров мне не понять, а значит, мое дело — чистить после ужина котлы и сковороды или что-нибудь в этом роде. Но уж никак не болтать со «старшими».

Бык же, наоборот, считал, что я ничем не отличаюсь от остальных рекрутов. Поэтому никаких поблажек мне не было. Это радовало. Не хватало еще, чтобы он обращался со мной, как с ребенком. Ну, а так еще было терпимо.

Больше всего я боялся, что и правда окажусь «дохляком», когда дело дойдет до маршей и тренировок с оружием. Из-за этих опасений и, конечно, из-за постоянной усталости, которая просто валила с ног, я почти забыл, зачем оказался здесь. Теперь у меня была новая цель — быть не хуже других. И об этом я думал все время.

После десяти дней уминания плаца и выкрикивания всяких дурацких лозунгов и речевок, сочиненных Быком, нам наконец выдали учебное оружие. Нам предстояло обучиться основам владения щитом и мечом.

Учебное оружие по неписаным законам вдвое тяжелее настоящего. И, впервые взяв в руки увесистый деревянный меч и совершенно неподъемный скутум, [24] я, честно говоря, приуныл. Даже просто таскать на себе все это было нелегко, не говоря уж о том, чтобы как-то орудовать им. Впрочем, не только у меня были такие мысли. Лишь один человек из моего десятка, здоровяк Гавий Руф, которому в первый же день службы дали прозвище Кроха, легко вскинул щит, будто тот был из бумаги. Остальные только что не застонали…

24

Скутум — щит римских легионеров. Настоящий скутум весил около 8—10 кг.

— Значит, так, девчонки, отдых ваш закончился, — сказал Бык. — Пора заняться делом. С этого дня вы не расстанетесь со своим оружием. И нечего думать, что, если оно из дерева, можно с ним шутки шутить. Если увижу, что кто-нибудь из вас валяет дурака с этими деревяшками, — пеняйте на себя. Так отделаю, век будете помнить.

И начались новые мучения.

— Делай как я! — рычит инструктор и совершает молниеносный выпад, метя острием меча в живот воображаемого противника.

И вся сотня, построенная в каре, колет воздух.

— Делай как я! — инструктор подается назад и закрывается щитом.

И вся сотня, как один человек, старательно повторяет его движение.

Между рядами пыхтящих новобранцев прохаживался Бык, вооруженный таким же деревянным мечом. Это вовсе не в знак солидарности с нами. Меч был нужен для дела. Стоило кому-нибудь замешкаться — тут же следовал удар по незащищенному месту. Причем бил Бык едва ли не в полную силу, так что на ногах не устоять. И все это с комментариями вроде:

— Все, червяк, ты покойник. Считай, кишки на кулак наматываешь. Беременная корова и та ловчее. Отныне ты рекрут Корова, понял?

— Так точно, центурион!!!

— А ну-ка, как тебя звать?

— Рекрут Корова! Первая центурия, первого манипула, третьей когорты учебного легиона!

Еще один удар мечом.

— Ты что, плохо слышишь, рекрут?! Или никогда не видел коров?! Разве коровы разговаривают? Я тебя спрашиваю! Разве коровы разговаривают?!

— Никак нет, старший центурион!!!

— Так какого рожна ты не можешь ответить, как полагается отвечать корове?!

Удар мечом.

— Как тебя звать, рекрут?