Легионер
Шрифт:
Рысь тоже задумался над этим фактом. И в самом деле, ни девушек, ни женщин что-то не было видно. Либо они слишком стеснительные, либо их здесь просто нет. А тогда где же они?
Гета не выдержал, взял да и спросил об этом одного из сопровождающих.
– Девушки? – усмехнулся тот. – А зачем тебе наши девушки?
В этот момент из хижины напротив донеслась грустная протяжная песня. Пела девушка или молодая женщина, Юний не разбирал слов, да и Гета тоже не мог пояснить, о чем песня, только чувствовалось, что о каком-то горе.
– Вот вам и девушка! – обернувшись,
Вышедший навстречу староста гостеприимно распахнул ворота и как-то слишком уж слащаво улыбнулся:
– Входите. Угощу вас жареным мясом.
Оставив Гету прислуживать – заодно парень и поест! – Рысь с удовольствием оглядел заставленный самой разнообразной снедью стол и протянул руку к нежному, политому белым соусом мясу…
– Не ешь это, господин! – наклонившись, шепнул Гета. – Ешь вот то, другое.
Отложив все вопросы на потом, Юний поморщился и, придвинув себе дальнее блюдо, застыл.
– Можно, – тут же шепнул слуга.
Староста усмехнулся и удовлетворенно кивнул:
– А ты, я вижу, не врал, что из Эборака. Не ешь заячье мясо – значит, крови бригантов в тебе больше, чем римской.
– Да, я не чистый римлянин. – Рысь усмехнулся. – И ничуть не стыжусь этого!
– Помилуй, ну что тут стыдиться? – замахал руками Фергус. – Наоборот, надобно гордиться, что в твоих жилах течет кровь бригантов!
Юний с деланной грустью развел руками:
– Увы, сейчас многие в Эбораке считают иначе.
– Ничего, дай время! – начал было староста, но тут же осекся, видимо опасаясь – не сболтнул ли лишнего?
Он явно обрадовался, когда гость перевел разговор на другое – на женщин. Рысь наконец-то поинтересовался – а они вообще где?
– Кто где, – степенно ответил хозяин. – Видишь ли, по обычаю, у нас доят коров там же, где и пасут – на летних пастбищах. Почти все женщины там сейчас и живут… Впрочем, – Фергус хохотнул, – можешь не беспокоиться, я не оставлю тебя на ночь без женщины!
– Да я в общем-то и не просил, – отмахнулся гость. – Просто вот любопытно стало.
Вечерняя беседа не затянулась. Все деловые вопросы были решены еще днем, что же касается остального, то хитроватый староста явно избегал много говорить, отвечал невпопад, а иногда и вовсе отмалчивался, к концу трапезы сделавшись уж совсем озабоченно-грустным. Лишь когда гость со слугой собрались уходить, на хитром лице старосты промелькнула улыбка.
– Я выделил для тебя целую залу. – Фергус кивнул на перегородку, разделяющую дом на две части. – Там мягкая постель и совсем нет комаров.
Юний поблагодарил поклоном.
– Да, уборная во дворе, – провожая, напомнил хозяин. – А слуга твой, думаю, переночует в сарае.
– Нет, – тут же возразил гость. – Я привык, чтоб мой слуга всегда был рядом! Что, он не может спать где-нибудь по соседству?
– Ох уж эти мне римские обычаи, – староста укоризненно покачал головой. – Слыхал, что у богатых римлян принято, чтоб слуги их и одевали, и раздевали. Так?
– Так, – разведя руками, улыбнулся Юний. – Привык, что уж поделать?
– Ну, пусть твой слуга спит здесь, у очага, – подумав,
– Да уж. – Рысь улыбнулся и, провожаемый хозяином, направился в расположенное за перегородкой небольшое помещение, гордо именовавшееся залой.
Узенькие оконца, ложа вдоль стен, стол – по всей видимости, здесь могло разместиться человек пять, а если потесниться, то и больше. В углу, на треножнике, горел бронзовый светильник довольно изящной работы, изображающий человеческий череп. Рядом с ним, на стене, висела небольшая позолоченная арфа.
Пожелав приятных сновидений, староста ушел, и Юний растянулся на дальнем ложе, скинув на пол легкие башмаки из выделанной лошадиной кожи. Чуть потрескивая, горел фитиль, черные смешные тени плясали на завешенных циновками стенах, в небольшое оконце заглядывали желтые звезды. Вообще же ночь была безлунной, темной и тихой, лишь где-то за домом, в траве, стрекотали сверчки, да откуда-то изредка доносился отдаленный собачий лай. Постель вкусно пахла свежей соломой и вереском.
И все же что-то было не так! Может быть, слишком уж хитрая улыбка Фергуса Макойла, или охраняющие (а скорей сторожащие!) гостей воины, или отсутствие женщин? Не очень-то убедительно звучали слова старосты о том, что все женщины доят коров на дальних пастбищах. Странное какое-то объяснение, неказистое даже. Что-то не слыхал Юний никогда о подобном обычае. Вообще, стоило быть начеку. Хотя, конечно, вряд ли старосте выгодно ссориться с торговцами – опять же, кто тогда будет покупать его шерсть? И все-таки не покидала Юния мысль, что Фергус что-то задумал. Может, принял гостя за чистокровного римлянина? Специально подложил за едой заячье мясо, знал ведь, что бриганты его не едят… Ну а даже если бы он, Ант Юний Рысь, и был чистокровным римлянином, что тогда?
Легкое дуновение ветерка чуть колыхнуло пламя светильника, и уже начинавший подремывать Юний резко распахнул глаза. Изящная фигурка в длинной, до самых щиколоток, тунике, скинув на стол покрывало, бесшумно скользнула к ложу:
– Ты еще не заснул, господин?
Рысь улыбнулся:
– А если б и заснул, так что же?
– Я пришла тебя разбудить, – садясь на край ложа, тихо проворковала девушка. – Взрослый мужчина не должен спать один. В дороге или в военном походе одиночество может скрасить и мальчик-оруженосец, и слуга… Но здесь, сейчас – я, Фиэлла Кайрбре, явилась за этим!
– Ты – рабыня Фергуса?
– Нет, господин, – ночная гостья гордо повела плечом, – я – из его клана.
Юний чуть приподнялся на ложе. Желтое пламя светильника выхватывало из полутьмы длинные густые локоны девушки цвета ржаной соломы, сдерживаемые узким ремешком с затейливым узором. Такой же ремешок опоясывал талию, настолько тонкую, что казалось, девчонка сейчас переломится пополам. Худое, чуть вытянутое книзу лицо, большие темные глаза, рот – маленький и слегка капризный, изящный носик, сбритые – по канонам местной красоты – брови. Да, красивая девчонка… Староста неожиданно оказался щедр. К чему бы?