Легкие деньги
Шрифт:
Эми прошла на кухню и открыла дверцу морозильной камеры. Достала коробку с деньгами.
– Эми, что ты делаешь?!
Она повернулась на звук бабушкиного голоса. Собиралась было соврать, но не стала, зная, что одурачить Грэм невозможно.
– Проверяла наше добро.
Грэм поставила пакет с продуктами на стол. Она вернулась из магазина раньше обычного.
– Они все там. Я не взяла ни доллара.
– А я и не говорю, что ты взяла.
– Тогда оставь все как есть, детка.
Эми закрыла морозилку и стала помогать Грэм раскладывать продукты.
– Где Тейлор?
– На улице. Миссис Бентли из триста семнадцатой пообещала за ней
Эми засунула упаковку рисовых чипсов в буфет.
– Отличная идея! Тейлор будет единственной четырехлетней девочкой в Боулдере, заказывающей pommes frites [6] вместе с «Хэппи милом».
– Я серьезно, Эми. Деньги откроют перед Тейлор весь мир!
– Это нечестно! Не прикрывайся моей дочерью для того, чтобы уговорить меня оставить деньги.
– Я не понимаю. Что плохого в том, чтобы хранить деньги дома?
– Не знаю, но я нервничаю. Сидим тут, ждем письма, или звонка, или стука в дверь… чего-нибудь, что объяснило бы появление денег. А ведь можем и не дождаться! Если деньги были посланы мне по ошибке, я хочу знать. Если это подарок, я хочу поблагодарить отправителя за доброту.
6
Жареный картофель, картофель фри (фр.).
– Найми детектива, если уж так переживаешь. Может, они снимут с коробки или даже с самих денег отпечатки пальцев.
– Хм, хорошая идея!
– Только одно мешает, Эми. Чем ты собираешься ему платить?
Улыбка исчезла с лица Эми.
– Конечно, ты можешь взять немного денег из коробки. Баксов пятьсот.
– Нет, мы не будем их тратить, пока не узнаем, откуда они взялись.
– В таком случае все, что мы можем сделать, – это подождать. – Грэм свернула бумажный пакет для продуктов, положила его в ящик и поцеловала Эми в лоб. – Пойду проверю, как там наш ангелочек.
Эми нахмурилась, когда бабушка вышла из комнаты. Ждать – это не в ее стиле. У них не было средств на то, чтобы нанять детектива и проверить отпечатки пальцев, и Эми не знала, что еще можно сделать с посылкой. Банкноты ни о чем не говорят. На пластиковой упаковке нет никаких знаков. Остается коробка.
Коробка, ну конечно!
Эми бросилась к холодильнику, распахнула дверь и схватила коробку. Поставила ее на стол и осмотрела крышку. Сверху ничего. А снизу… Да! Как она и думала, на коробке оказался номер глиняного горшка. Эми за свою жизнь купила множество подобных вещей и знала, что к покупке прилагается гарантийный талончик. Правда, вряд ли служащие магазина станут выдавать направо и налево имена покупателей. Подумав с минуту, Эми позвонила в справочную, узнала номер телефона «Домашней утвари Джемко» и набрала его.
– Добрый день, – прощебетала она самым что ни на есть дружелюбным голоском. – У меня к вам маленькая просьба. У нас в церкви благотворительный ужин, все принесли немного еды. И представляете, две женщины пришли с одинаковыми горшочками «Джемко»! Я вымыла оба и теперь не знаю, какой горшок чей. Мне так не хочется признаваться этим женщинам, что я их перепутала! Если я назову серийный номер, не скажете ли вы, кто купил этот горшок? Секретарь
– Не уверен, что могу оказать вам эту услугу, мэм…
– Ну, пожалуйста! Только имечко! Не придется краснеть перед этими милыми женщинами…
– Ладно, пожалуй, ничего страшного не случится. Только не говорите моему боссу.
Она прочитала одиннадцатизначный номер с коробки, затем долго ждала, нервничая.
– Ну вот, – сказал наконец секретарь. – Ваш горшок принадлежит Джанетт Даффи.
– Ах, Джанетт! – Эми думала выпросить и адрес, но не знала, как исхитриться и состыковать этот вопрос и выдуманную байку про ужин. «Тогда оставь все как есть, детка», – вспомнила она совет Грэм. – Огромное вам спасибо, сэр!
Сердце Эми учащенно билось, когда она вешала трубку. Такого представления она никак не могла ожидать от себя. А что, даже весело. Главное – сработало. Теперь у нее есть зацепка.
Все, что оставалось сделать, – это найти таинственную Джанетт Даффи.
ГЛАВА 7
На кухне пахло солониной и капустой. Тем же пахло в столовой. И в гостиной тоже. По правде говоря, весь дом пропах едой. Семья Даффи следовала традиции, уходящей корнями в далекое прошлое – по крайней мере, насколько помнил Райан, ко времени похорон дедушки. Как только тело предавали земле, все шли в дом, чтобы как следует набить брюхо, подтверждая тем самым старую истину – ничто не должно мешать хорошему ужину, даже смерть близкого человека. И кто-нибудь всегда приносил солонину с капустой. Да что там – все приносили, кто только умел включать духовку.
«А ведь отцу никогда не нравилась солонина с капустой». Только теперь это не имело значения. Отец покинул этот мир. Навсегда.
– Твой отец был хорошим человеком, Райан, – сказал кто-то. Это оказался Джош Колберн, семейный адвокат. Он был семейным адвокатом всего городка в течение последних пятидесяти лет. Не Кларенс Дарроу [7] , но все-таки честный человек старой закалки. Колберн считал профессию юриста святой. Неудивительно, что в завещании его скончавшегося клиента ничего не говорилось о двух миллионах зеленых, припрятанных на чердаке. Колберн был последним человеком на земле, которому отец поведал бы свою тайну.
7
Американский адвокат, выступал в громких политических и трудовых судебных разбирательствах и был известен своим профессионализмом.
Джош вернулся в очередь к столу быстрее, чем Райан успел поблагодарить его за добрые слова.
Поминки в доме Даффи, казалось, не имели ничего общего со смертью и похоронами, если не считать того, что гости были одеты в черное. Начиналось все довольно уныло: небольшие группки друзей и родственников рассыпались по дому и тихо вспоминали Фрэнка Даффи. Но чем больше прибывало людей, тем выше становился уровень шума. Группки расширялись: от трех-четырех до шести – восьми человек, и происходило это до тех пор, пока в дом не набилось столько гостей, что уже никто не мог разобрать, где образовалась одна компания и распалась другая. Еда не иссякала, тонны ее передавались от одного гостя к другому: баранина и рыба, клецки и печенье. Вот уже кто-то сел за пианино и стал наигрывать «Денни-молодца», а дядя Кевин все пил виски и предлагал тосты в память о любимом брате и былых денечках.