Легкие шаги в Океане
Шрифт:
– Я больше не хочу смотреть в ее Глаза. Она едва не поглотила меня!
– Это не Трейя…
– Все равно.
– Но ты еще не все узнал…
Глава 28
Подлипки – Москва. Наше время
Отставной генерал с супругой вернулись из санатория, и Лена освободилась. Но отпускать дочку Слуцкие не торопились.
– Чего тебе
– Нора, оставь девочку в покое, – вмешался отец. – Пусть едет, если хочет.
Лена привела веский аргумент:
– У меня больничный закончился. Пора выходить на работу, а то Кощей меня уволит.
– И слава богу! – не сдавалась Элеонора Евгеньевна. – Может, устроишься получше, наконец. Сколько лет угробила в этом дурацком институте!
– А мне нравится! – назло матери твердила Лена. – Работа не пыльная…
Генеральша в сердцах плюнула и отправилась в кухню лепить пельмени.
– Ты зачем мать дразнишь? – улыбнулся Никодим Петрович. – Она о тебе печется. Мы уже не молоды, здоровье подводит. Возьмем и умрем. Что тогда делать будешь? Одна на белом свете останешься.
– Хватит меня пугать, – рассердилась Леночка. – Я уже выросла. Имею право устраивать свою жизнь, как считаю нужным.
Генерал не стал спорить. Они-то с Норой в свое время не спрашивали родителей, где работать, сколько иметь детей и что сначала покупать – стиральную машину или холодильник.
– Как нога? – осведомился он. – Ходишь нормально?
– Почти, – кивнула Лена. – Завтра поеду в Москву. Небось все цветы увяли, пока я тут вашу фазенду стерегла.
– Завтра суббота.
– Ну и что? Сделаю уборку, себя приведу в порядок. Сами же говорите, что на меня страшно смотреть.
– Ты похудела, синяки под глазами, – вздохнул генерал. – Влюбилась, что ли?
Лена вскочила и выбежала из гостиной. Завтра же она уедет! Чтобы не отвечать на каверзные вопросы. Родителей понять можно. Они за нее переживают. Дочь-разведенка, неустроенная, одинокая. Разве о такой судьбе для единственного чада они мечтали?..
Субботнее утро выдалось погожим.
Лену разбудили крики соседского петуха. Она нехотя поднялась и начала собираться в дорогу. Взглянула на себя в зеркало, скорчила гримасу. С такой внешностью нечего и думать о Широкове. Баба-Яга даже в сказках не пара для прекрасного принца.
Несмотря на то что Лена родилась и выросла в Москве, она считала себя провинциалкой. Куда ей до столичных дам, которым пальца в рот не клади – отхватят вместе с рукой! Она им не конкурентка. У нее – свои принципы. Хотя… главный ее принцип, пожалуй, – отсутствие каких-либо принципов. Она живет, следуя логике своих желаний. Будущее? Размытая перспектива, непонятная… Стоит ли делать расчеты на зыбком фундаменте
– Хоть бы любовника себе завела, – с горечью сказала мать на прощание, подавая ей пакет с пирожками. – Пролетят молодые деньки, оглянуться не успеешь.
– Гришина советует собаку завести, бультерьера. Ты – любовника. Кого слушать, не знаю! – засмеялась Лена.
Она закрыла за собой калитку и пошла, не оглядываясь, к станции.
Мать с раздражением смотрела ей вслед. Все воспитательные приемы провалились. Дочь выросла дерзкая, непослушная, родителей не уважает. Больно самостоятельная. А что толку-то от этой самостоятельности? Ни семьи, ни таланта, ни денег. Одно раздутое самолюбие.
Едва выйдя со двора, Лена забыла материны нравоучения. У нее проблемы поважнее, чем привычное ворчание генеральши. Первое – встреча с Широковым. Второе – пора, наконец, выяснить, кто и зачем назначает ей свидание в метро.
– Свидание ли? – прошептала Лена, закрывая глаза и откидываясь на жесткую спинку сиденья в электричке.
В вагоне было свежо, из открытых окон дуло, гуляли сквозняки. Сельские жители везли на продажу в Москву ранние овощи. Они расположились в тамбуре, откуда доносились голоса и взрывы смеха. Лене так и не удалось вздремнуть.
Столица встретила духотой и бензиновым чадом. Разогретый асфальт не успевал остыть за ночь. Пестрая толпа стекалась с перронов к подземке, исчезала в ее недрах.
Лена остановилась в замешательстве. Ехать ей домой или сразу отправиться по адресу, указанному в странных посланиях…
– Чего рот раскрыла? – окрысилась на нее дородная тетка с полными корзинами зелени в руках. – Ворон считаешь? Не видишь, люди торопятся?
Лена ничего не ответила.
Прохожие натыкались на нее, возмущенно оглядывались. Она решилась. Посреди бела дня на многолюдной станции с ней ничего случиться не может…
Поезд метро вынырнул из туннеля, остановился, раскрыл двери. Лена ощущала себя, как перед прыжком с высоты. Слегка кружилась голова, а под ложечкой неприятно щемило.
«Ты волнуешься, – сказала она себе. – Успокойся. Ничего не происходит. Ты ездила в метро сотни, тысячи раз до этого. Террористы гораздо опаснее, чем безымянный автор писем, которые тебе приходят. Не паникуй!»
Толпа мягко увлекла ее за собой и внесла в раскрытые двери вагона. Поезд тронулся, быстро набирая скорость. Лена закрыла глаза, мысленно призывая всю свою выдержку.
– Вам плохо? – участливо спросил пожилой мужчина, уступая ей место. – Присядьте. Вы так побледнели.
Лена послушно опустилась на сиденье. В горле пересохло. Перед ней мелькали лица людей и чернота туннеля за окнами, доносились обрывки чужих разговоров, шум и затхлый ветер подземки…
– Станция «Китай-город», – мелодично произнес голос дикторши.
У Лены от волнения заложило уши, а ноги стали ватные. Она через силу встала и медленно двинулась к выходу.