Легкие шаги в Океане
Шрифт:
– Почему люди не летают так, как бабочки? – перефразируя знаменитые слова Катерины из «Грозы» [2] , вздохнула госпожа Слуцкая. – Сейчас бы взмахнуть крыльями…
Телефонный звонок перебил ее монолог и вернул к суровой реальности.
– Тьфу ты! – возмутилась она.
Путаясь в мамином японском халате, она поспешила в гостиную. Телефоны и будильники, считала Лена, грубо и навсегда разрушили мир лирических грез и девичьих снов, превратили тургеневских женщин в прагматичных конторских служащих и бизнес-леди. Какая уж тут романтика!
2
«Гроза» – здесь пьеса русского драматурга А. Н. Островского.
– Алло?
– Лена? Это мама, – издалека прозвучал голос генеральши. – Я битый час пытаюсь тебе дозвониться. Связь просто ужасная! Как ты там? Не голодаешь?
Родители уехали на месяц в кардиологический санаторий. По этому поводу Леночку, благо она все еще была на больничном с травмой ноги, срочно вызвали на дачу в Подлипки.
«Мы не можем оставить дом без присмотра на целый месяц, – решительно заявила генеральша. – Тебе придется пожить здесь, пока мы не вернемся».
«Но…»
«Отцу необходимо подлечиться, – повысила голос Элеонора Евгеньевна. – Что за неблагодарную дочь мы с тобой вырастили, Котя? Думает только о себе!»
«Мой больничный кончается через два дня, – робко возразила Леночка, с жалостью глядя на отца, который действительно плохо выглядел. – А ездить из Подлипок на работу с больной ногой…»
«Я оставлю тебе денег на такси».
После подсчетов оказалось, что ежедневная езда в Москву на такси обойдется недешево. Генеральша позвонила знакомому профессору, и тот пообещал все устроить.
«Придется заплатить, – смущенно кашлянул он. – Такие времена…»
«Времена всегда одинаковые, – парировала Элеонора Евгеньевна. – Сколько?»
Сумма, которую назвал профессор, оказалась поменьше той, что пришлось бы заплатить за такси, и генеральша без колебаний согласилась.
Леночка получила больничный еще на месяц. Ее перевезли в Подлипки и после тщательных инструкций оставили одну в двухэтажном доме. Перед самым отъездом Элеонора Евгеньевна забила продуктами холодильник и кладовку.
«Ты же из-за своей лени без хлеба будешь сидеть! – сердито сказала она на прощание. – Я купила много сухарей, бульонных кубиков, вермишели и яиц. Надеюсь, яичницу ты сможешь пожарить. Перекрывай на ночь газ и воду, а то…»
Выслушав последние наставления, Лена закрыла за родителями дверь и с облегчением перевела дух. Перспектива жить целый месяц одной на даче ее не радовала, но это все же лучше, чем ходить на опостылевшую работу.
Генеральша была серьезно озабочена пошатнувшимся здоровьем своего мужа и поехала с ним в санаторий, дабы тот находился под ее неусыпным вниманием. Никодим Петрович
«Ничего серьезного, – с бодрой улыбкой сообщил генеральше главврач санатория, просмотрев анализы и кардиограмму. – Мы быстро поставим его на ноги!»
«Почему же он так похудел?» – с сомнением спросила госпожа Слуцкая.
«Усталость, – вздохнул доктор. – Военная служба не сахар. Ответственность, риск… Кому как не вам знать, что такое жизнь офицера? Да вы не волнуйтесь. У нас прекрасные специалисты, диетическое питание, целебный воздух. Недели не пройдет, как вы заметите улучшения».
«Дай-то Бог!» – слабо улыбнулась генеральша.
Слова врача немного успокоили ее, и, отправив Никодима Петровича на процедуры, она вспомнила о бестолковой дочери.
«Буду звонить ей через день, – решила Слуцкая. – А то она если не умрет от голода, то непременно пожар в доме устроит. Или потоп».
Леночка же, осознав, что ей придется провести на даче долгий одинокий месяц, приуныла.
Господин Широков остался в Москве, в окружении молодых, красивых и бойких девиц, которые своего не упустят. Смешно думать, что он хотя бы раз вспомнит о непутевой соседке, доставившей ему столько хлопот. И с Розой Абрамовной особо не поболтаешь, – разве что по сотовой связи. Но пожилая дама терпеть не может мобильный телефон.
Звонки матери раздражали Лену. Генеральша относилась к ней, как к ребенку с синдромом Дауна, забывая, что дочь давно проживает одна в московской квартире, которая до сих пор не сгорела и ни разу не была затоплена или ограблена. Лена все же ухитрялась запирать дверь, уходя, выключать электроприборы и газ, а также поддерживать свой организм в удовлетворительном состоянии. Смерть от истощения ей точно не грозила.
Но Элеонора Евгеньевна была уверена, что без ее указаний дочь не протянет и недели. А тут Лене пришлось доверить загородный дом! От этих мыслей у генеральши начиналась мигрень, поднималось давление, и она начинала звонить в Подлипки.
– Ты проверяешь на ночь краны в ванной комнате? – спрашивала она с нотками трагизма в голосе.
– Нет, – позевывая, отвечала Лена. – Зачем? Если начнется пожар, вода окажется как нельзя кстати. Отсыревшая древесина плохо горит.
– Ты издеваешься над матерью! – возмущалась генеральша, нервно оглядываясь. Ей не хотелось приобрести в санатории репутацию скандальной особы. – Я тебя вырастила, чтобы…
– …спокойно встретить старость, – подхватывала дочь.
– Вот именно. Ты готовишь себе первое? Вари хотя бы жидкую вермишель, а то заработаешь язву желудка.
– Воспаление кишечника, цирроз печени и геморрой, – привычно перечисляла Лена. – Я знаю, мама.
– Лишний раз напомнить не помешает!
Генеральшу невозможно было сбить с толку. Если бы она выбрала военную карьеру, то дослужилась бы до главнокомандующего.
Зарядили дожди. Лена тоскливо смотрела через залитое водой стекло, как косой ливень обрушивается на сад. Выходить из дому можно только в резиновых сапогах. Дорожки развезло, у калитки образовалась большая мутная лужа. Благо, продуктов в доме оказалось достаточно, чтобы не бегать по магазинам.