Легко ли стать фотомоделью?
Шрифт:
— Я скучал по тебе, — нежно шептал Хенк.
— Я рада, что ты приехал. — Каролина пробежала трепетными пальцами по его волосам и притянула к себе. Их губы снова встретились.
Он наслаждался медовым вкусом ее губ, мягкостью кожи, играл шелковистыми волосами. Она чувствовала, что ей никогда и нигде не было так хорошо, как рядом с ним. Этот мужчина был полон неразгаданных загадок и обещал еще много сюрпризов. Но сперва она сама его немножко удивит!
— Каролина, а куда мы едем?
Ее глаза таинственно
— В одно место, где можно прекрасно поужинать.
— А могу я предложить тебе развернуть этот дурацкий лимузин на сто восемьдесят градусов и возвратиться ко мне в отель?
— И пропустить все веселье, которое я для тебя приготовила? Не выйдет, милый! Кстати о шпорах. Где твои шпоры? — Она окинула взглядом его кашемировую рубашку, стильные брюки и ботинки. — И твои прекрасные пыльные джинсы?
— Я должен тебе многое объяснить…
Каролина пальцем коснулась его губ, заставляя замолчать.
— Потом, все потом. Сначала я покажу тебе город. Мы поставим его на уши, обещаю! Готов? А вот здесь мы утолим голод!
Водитель подвез их к бару в стиле «кантри-вестерн». Вокруг в кадках торчали кактусы, а к коновязи была привязана лошадь.
И кактусы, и лошадь были настоящими. Над входом в заведение вспыхивала и гасла неоновая вывеска: «Полуночный салун Монти».
— О, нет! — только и смог выговорить Хенк. Смеясь, Каролина выбралась из машины.
— Пошли, ковбой! Я хочу показать всем этим городским чистоплюям, как надо кидать лассо! Хенк застонал.
— Каролина, зачем ты это делаешь? Каролина подошла к привязанной лошади и погладила ее по холке.
— Милая лошадка! Напоминает мне Фиалку. Как ты думаешь, похожа?
Не дожидаясь ответа, она пошла к бару, на ходу отдав свою шляпу стоявшему у дверей швейцару. Этот парень был одет как ковбой для родео, с тем только исключением, что на нем не было рубашки. Его руки и торс бугрились мускулами, и он возвышался над Хенком, как исполин. Но волосы его были превосходно уложены, будто он только что вышел от парикмахера.
— Как поживаешь, Делберт? — приветливо поздоровалась Каролина. — Ты сохранил для нас местечко у танцплощадки?
— Сейчас у нас полно свободных мест, мисс Кортезо, — ответил великан, застенчиво улыбаясь и открывая перед ними дверь. — Сейчас в Монти не слишком людно. Вот попозже соберется народ…
— Может быть, мы останемся на всю ночь! — бросила ему Каролина, затаскивая Хенка в салун.
— Кто это был? — Хенк едва не ослеп от мигания огней цветомузыки.
— Наша лучшая модель. Работает на «Солнечные календари». Разве не милашка? Делберт снимался у нас для календаря «Домашние любимцы».
— И кто же его любимец? Слон?
— Нет, щенок ротвейлера. Они так здорово смотрелись вместе, просто прелесть. Хочешь выпить?
Хенк проследовал за Каролиной к бару, разглядывая неоновые огни,
На ярко освещенной площадке под музыку кантри танцевало несколько посетителей. Делберт был прав. Внутри было полно свободных мест.
Официантки, одетые в национальные американские костюмы, ловко курсировали между маленькими круглыми столиками. Хенк поймал себя на мысли, что вряд ли уважающая себя индианка из племени сиу пережила бы хоть одну зиму в такой короткой юбке.
Бармен — вылитый Джон Уэйн! — наклонился к подошедшим посетителям и в лучших традициях вестернов протянул:
— Привет, странники. Вы, наверное, запеклись на солнце?
— Что?
Каролина толкнула Хенка локтем.
— Он спрашивает, будем ли мы заказывать выпивку.
— А, конечно. Какой у вас лучший напиток?
— Сегодня это — Маргарита.
Хенк сглотнул.
— Нет, тогда лучше ром.
«Джон Уэйн» облокотился на стойку и грозно прорычал:
— Здесь нет рома, странник. Это «Полуночный салун Монти». Если не хочешь выпить, тогда катись отсюда!
— Ладно-ладно. — Хенк достал из кармана мелочь и ссыпал на стойку. — Тогда давайте две маргариты.
— Пошли потанцуем! — воскликнула Каролина, пока бармен, отвернувшись, смешивал коктейли. — Ты умеешь танцевать тустеп?
— Раз плюнуть.
Он обнял ее за талию и повел на танцплощадку. У них в общем-то неплохо получалось. Музыка ревела оглушительно, но танцорам, кажется, даже нравились завывания певца.
Не успели они пройти и половину круга, как Каролина заметила в углу механического быка, который взбрыкивал, как настоящий.
— Ой, смотри! — закричала она. — Может быть, покажешь нам настоящее родео, Хенк?
— Ты хочешь увидеть мою смерть?
— Мне самой очень хотелось убить тебя в последние два дня. Ну же, укроти этого быка, ковбой!
— Ну все, повеселились — и хватит, — сказал Хенк, увлекая ее обратно на танцплощадку. — Я понял, что ты все узнала.
— Правда? И что именно я должна была узнать?
— Послушай, я никогда не думал, что наш розыгрыш удастся, — искренне сказал Хенк. — И мне не надо было этого делать.
— Тогда зачем ты это делал?
Он беспомощно развел руками.
— Не знаю. В то время все казалось правильным.
— А сейчас?
Хенк с удивлением увидел, что в глазах Каролины стоят слезы. Он никак не ожидал такой реакции и теперь тщетно подыскивал слова оправдания.
— Я не думал, что это окажется для тебя так важно.
— А для тебя правда не важна? — Ее глаза гневно сверкнули.
— Смотря какая правда. Я знал, что ты приедешь в Южную Дакоту с намерением получить несколько дурацких фотографий. А потом уедешь через два-три дня. Мне и в голову не могло прийти, что такой невинный обман…