Легкое пёрышко. Как искорка удачи
Шрифт:
Я ненавидела, когда она говорила о своем сыне в таком тоне.
– Что, по-твоему, он должен был сделать? – Я покосилась на нее. – Сидеть и ждать, как это делал Кассиан? Рубин должен был помочь Солее. Она пожертвовала собой ради всех нас, а не только ради меня.
Только что обретенное спокойствие испарилось, и во мне вспыхнула ярость.
– В конце концов, он мог бы обсудить свое решение с нами, а не исчезать в мгновение ока. Он бы понадобился королевской армии. Королева готовится к войне, и его место рядом с ней. Когда-нибудь он будет править нашим
Этого он делать бы не стал. Я отмахнулась. Ларимар попросту не понимала, что дружба иногда важнее преданности королеве.
– Ему кажется, что он лучше знает, что правильно, а что нет. Это напоминает мне поведение некой Верховной жрицы, которая тоже так считала…
Ларимар сверкнула глазами, прежде чем ее губы растянулись в печальной улыбке и она снова села на стул.
– Тут и не поспоришь. Представить не могу, на что пойдет Дэмиан, чтобы сломить его.
– Почему вы не последовали за ним? Почему не вызволяете его оттуда? Почему Большой Совет не заставляет Дэмиана отпустить их? Вы не можете так этого оставить!
– Совет почти бессилен. Они только и делают, что обсуждают всякую ерунду. Члены клуба дрожат от страха. К тому же, нам никак не попасть в эту чертову деревню. Печать Нангура сопротивляется любым заклинаниям, которые применяет Мерлин. Барьер слишком силен.
Я действительно на мгновение позабыла об этом. Если бы я забрала с собой посох, Дэмиан больше не смог бы прятаться в этой проклятой деревне. Я потерпела неудачу по всем фронтам. Предала Солею и не выполнила свою задачу.
– Мы предполагаем, что он пытает Рубина и одновременно с этим оказывает давление на членов Большого Совета. Запугивает и манипулирует ими.
– Известно ли членам Совета о том, что он удерживает Солею и Рубина в плену?
– Элизьен подала иск против его, но не смогла предоставить никаких доказательств. Кроме того, Рубин – его сын, а Солеа – всего лишь кустарниковая фавна. Фавны не присоединились к иску, в результате чего члены Совета отказались даже расследовать дело. Никто не хочет навлекать на себя его гнев, у них от страха аж поджилки трясутся. – В ее словах слышалось явное презрение. – Все больше и больше существ, публично выступающих против растущего влияния колдунов, исчезают. – Она положила на мою кровать экземпляр «Харуспекса», который держала в руке. Я изучу его позже.
– Я могла бы дать показания против него, – предложила я. – Могла бы рассказать Совету о том, что случилось.
– Не смеши меня. Ты была осуждена Советом и изгнана. Строго говоря, тебе даже здесь быть не положено. Никто тебе не поверит, и ты, ко всему прочему, человек. Более того, древесные демоны считаются давно истребленными. Если расскажешь свою историю, они будут смеяться над тобой. – Слово «человек» из ее уст прозвучало особенно оскорбительно. Она всегда была высокомерной коровой. Но это ничего не меняло, нам не нужно любить друг друга, чтобы действовать сообща.
– Итак, что ты предлагаешь? – измученно спросила я. – Если мы не можем даже до его деревни добраться, вряд
Кроме того, Элизьен не могла начать войну с Дэмианом. Погибнет еще больше невинных. Должен быть другой путь.
– Мы выманим его из укрытия и поразим колдунов их собственным оружием, – пояснила Ларимар. – Есть кое-что, перед чем Дэмиан не устоит.
– И перед чем он, прости, не устоит? – Меня охватило очень нехорошее предчувствие.
– Печать Вангуун, – провозгласила она. – Мы выманим его из деревни при помощи печати.
– Ни в коем случае. Печать на сохранении у Эммы и Коллама до тех пор, пока ее нельзя будет обезвредить раз и навсегда. Мы не может рисковать, даже допустить ее попадание в его лапы.
– Это единственный способ сделать деревню колдунов видимой. – Она сделала драматическую паузу. – Если откроешь шкатулку, колдуны не смогут противостоять ее силе. Они выползут наружу, и тогда мы сможем сразиться с ними и освободить Рубина с Солеей, – объяснила Ларимар. – Как только деревня проявится, мы войдем туда вместе с армией и столкнемся с Дэмианом.
– Это столь же отличная идея, как и наше с Солеей незаметное проникновение в деревню, чтобы попытаться выкрасть посох. Мы обе знаем, чем все закончилось. – Я вспомнила, как в ночь, когда мне хотелось уничтожить печать, внутри коробки вспыхнула сигила. Казалось, прошла целая вечность. Столько всего случилось с тех пор. В ту ночь Дэмиан захватил моего отца в плен, и если бы не Кассиан, он схватил бы и меня. – Неужели ненависть так ослепляет тебя, что ты не видишь, какую опасность он на самом деле представляет? Почему он должен повестись на такую глупость?
Свет в хижине был тусклым, но я заметила смущение, раскрасившее лицо Ларимар.
– Печать Вангуун стремится отыскать колдуна, которому она сможет доверить свою силу. Если мы доставим ее в место сосредоточения колдунов, они услышат зов печати и последуют за ним, чтобы заполучить ее в свои руки. И я не думаю, что одному посоху Нангура под силу защитить деревню в подобной ситуации. Они выйдут, чтобы заполучить печать.
Мне нужно было поразмыслить об этом.
– Что, если он на это и рассчитывает? Что, если он только и ждет, что мы сделаем это?
Что мы можем противопоставить войску черных колдунов? Даже сейчас Дэмиан слишком силен.
– Нам нужно рискнуть. Как только Совет признает, что Дэмиан удерживает моего сына и фавну в плену незаконно, то тут же вышвырнут и его, и всю его орду из Совета. Тогда он будет свободен как ветер и мы сможем открыть на него охоту. Твое изгнание будет отменено.
Заманчивое предложение.
– Почему столько членов Совета защищают его? Действительно ли все дело в страхе?
– Нет, но магические создания, как и вы, люди, готовы платить разную цену за шаткий мир. Победа над ундинами дорого нам обошлась. Никто из нас не хотел и не хочет снова возвращаться на поле боя так скоро. Мы должны были понимать, что зло еще не повержено. Но именно поэтому нам нужно уничтожить Дэмиана. Нельзя давать ему передышку.