Лёгкое пёрышко. Как песня тишины
Шрифт:
– Что там было написано? – Подруга была готова взорваться от любопытства.
– Не вздумай! – прошептала я. – И надпись переливалась. Я уверена, что бабочки появились из записки. Они прогнали черные глаза.
Скай не особо заинтересовалась бабочками.
– Не вздумай? – переспросила она недоверчиво. – Спустя столько недель ему больше нечего сказать, кроме «Не вздумай»? Да что не так с этим парнем? Там не было даже «привет» или «надеюсь, у тебя все хорошо»? Кажется, для тебя эти два слова прозвучали как признание в любви.
Скай знала меня слишком хорошо. Я уткнулась головой в подушку, чувствуя себя
– Конечно, нет, – выдавила я, но подруга только рассмеялась.
– Что теперь будешь делать? – деловито поинтересовалась она. – Проверишь, что в этих документах, или последуешь указанию Мистера Я-самый-мудрый-на-свете-и-знаю-что-для-тебя-лучше?
Я почесала затылок. Вопрос в любом случае был риторическим, и мы обе знали об этом.
– То есть ты хочешь сказать, что записка это не знак того, что он по мне скучает.
Скай рассмеялась, поперхнулась и начала фыркать в трубку.
– Что ты вообще за подруга? Ты должна подбодрить меня, вселить надежду, – потребовала я.
– Для такой ерунды найди себе другую подругу, – резко ответила она, отдышавшись. – Я бы посоветовала одну из прихлебательниц Грейс, которые вечно обо всех сплетничают.
Я вспомнила этих вырядившихся фальшивых блондинок.
– Я, пожалуй, откажусь, но спасибо за подсказку. Ладно, я нашла ключ и сейчас пойду туда, – заявила я со смелостью, которой совсем не ощущала, и свесила ноги с кровати. – Что прикажешь делать, если тот темноглазый поджидает меня за дверью? Он все время говорил: «Не открывай», – повторила я его слова. – Интересно, он имел в виду бумаги или шкатулку, от которой Касси хочет избавиться любой ценой?
– Конечно, шкатулку, – откликнулась Скай. – Но об этом мы позаботимся, когда она будет у тебя. Для начала нужно разузнать, что об этом писал профессор Галлахер.
Я сделала глубокий вдох и встала.
– Ладно, – легко ей было говорить. В конце концов, Скай лежала в своей постели в нескольких милях отсюда.
– Мне подождать?
– Нет. Все в порядке. Если будем болтать, обязательно кого-нибудь разбудим. Я напишу тебе, как что-нибудь выясню.
Интересно, Скай услышала дрожь в моем голосе?
– У тебя все получится, – подбодрила меня подруга. – Ты же справилась с другими приключениями.
– Скрести за меня пальцы, – прошептала я и приоткрыла дверь.
– Все будет хорошо. Удачи. – Скай повесила трубку.
Глава 5
По скрипучим ступенькам я прокралась в кабинет отца. Пол будто возмущался, что я нарушила его ночной покой. Единственным источником света был фонарик на моем телефоне. Почему не оставлять включенной на ночь хотя бы одну лампу в коридоре? Так же можно сломать себе шею. Я медленно нажала на дверную ручку. Разумеется, дверь оказалась заперта, но другого я и не ожидала.
Потными руками я вытащила ключ из кармана пижамы со Снупи и протерла отшлифованную бородку. Старая коробка из-под обуви, в которой этот ключ пылился долгие годы, была спрятана в дальнем углу моего письменного стола. Как удачно, что я ничего не выбросила.
Не давая себе шанса передумать, я вставила ключ в замок. Мне пришлось немного на него нажать, чтобы тот вошел в скважину. Очень медленно, чтобы не шуметь, я повернула его. Дверь отворилась со скрипом, резанувшим слух. Когда она распахнулась, я застыла на месте, но опомнилась и вовремя схватила ее, не дав удариться о книжный шкаф. Я зашла в кабинет со смелостью, которой на самом деле не ощущала, и заперла дверь. Если вдруг появится отец, у меня будет хотя бы полминуты, чтобы найти, где спрятаться. Свет фонарика скользил по мебели. Она выглядела не так, как при дневном свете, а по-настоящему пугающе, хотя эту комнату я прекрасно знала. Тиканье часов, принадлежавших еще дедушке и всегда стоявших на письменном столе, нарушало тишину. Тик-так. Тик-так. Не хватало только толстенького паука, спускавшегося с потолка. У меня появилось ощущение, будто я попала в плохой фильм ужасов. Давным-давно, когда папа никуда не ездил, я часто играла здесь на протертом персидском ковре или пряталась за толстыми занавесками. С этой комнатой были связаны теплые воспоминания. Но теперь все изменилось.
Я обошла письменный стол. Его тщательно прибрали, и документов нигде не было видно. Отец спрятал абсолютно все. Даже корзинка для мусора пустовала. Здесь определенно крылась тайна. Ведь свою страсть к беспорядку я унаследовала от отца. Я задумалась, есть ли у меня еще варианты или мне стоит, сдавшись, вернуться обратно в постель.
– Я же говорил тебе держаться от этого подальше! – прошипел голос из темноты.
В испуге я сделала пару шагов назад и наткнулась на кресло.
– Ой, – я прижала руку к груди, уверенная, что сердце перестало биться. Но оно так колотилось под ладонью, будто хотело выскочить из груди.
– Ты в своем уме? – огрызнулась я. Квирин вылез из шкафа. – Что ты здесь делаешь? Смерти моей хочешь?
– Иногда подумываю об этом. Что во фразе «держись от этого подальше» тебе непонятно?
– Если бы мне кто-нибудь сказал, от чего мне нужно держаться подальше и почему… Но, увы… – Я уперла руки в бока.
Хватит с меня постоянной опеки.
Квирин закатил черные глаза-пуговки.
– Тебе этого знать не положено! Просто делай то, что должно человеческим девушкам, а это не подразумевает вторжение в кабинет собственного отца. – Он строго смотрел на меня.
– От кого ты набрался таких премудростей?
– Сама знаешь. И я бы на твоем месте его не провоцировал. Он сейчас совсем не в духе.
– Что-то новенькое. Что на этот раз испортило ему настроение? Разве Элизьен не позволяет ему целовать себе ноги? – Я разозлилась, что придала такое значение пустяковой записке.
Такое могло прийти в голову только мне. Любая другая девушка увидела бы в ней то, что есть: указание поступать так, как считал правильным он.
Квирин серьезно смотрел на меня. Готова поспорить, он читал все мои мысли. Ему даже не пришлось напрягаться, чтобы залезть мне в голову, достаточно было взглянуть на мое лицо.