Лёгкое пёрышко. Как песня тишины
Шрифт:
– Профессор Галлахер умер.
Папин голос дрожал.
Чайная чашка, которую мама достала из шкафа, упала на пол и разлетелась на мелкие осколки. Должно быть, я ослышалась. Наверное, я все еще сплю, и мне снится сон.
– Умер? – Мамины глаза широко распахнулись. – Это невозможно. Всего пару дней назад он был здесь и пил чай с бабушкой.
– Понедельник, – произнесла я. Похоже, папу обманули. Сыграли с ним шутку. Неудачную шутку.
– Профессор всегда приходил по понедельникам, – выпалила я. Моя усталость исчезла. – За исключением
Я повернулась к отцу.
– Не мог он умереть. Он был в отличной форме.
Папа провел руками по лицу и стал казаться еще более растрепанным. Он всегда был твердым и сдержанным человеком, и меня пугало, что что-то настолько его ошеломило.
– Боюсь, это правда, – сказал папа спустя некоторое время, когда молчание стало невыносимым. – Кассандра позвонила мне в понедельник вечером. Она была в истерике, и я с трудом смог ее успокоить. Сказал, что она должна связаться с вами, и сразу же отправился в путь.
Мы с мамой закачали головами, Кассандра ничего нам не сообщила. Вообще было странно, что мы ничего не слышали, ведь слухи в Сент-Андрусе распространялись как лесной пожар.
Будто в полусне мама подошла к стулу и опустилась на него.
– Не могу в это поверить. Какая предположительная причина смерти? – прошептала она, комкая побелевшими пальцами ночнушку. – Нужно было позвонить нам. Ты же знаешь Кассандру.
Папин взгляд был полон сожаления.
– Я был совершенно сбит с толку. Даже в голову не пришло, да и подумал, что к моему приезду вы уже будете в курсе. – Он недоверчиво смотрел на нас. – Я вижу, что вы не шутите, но мне определенно звонила Кассандра.
Я переводила взгляд с отца на мать. Кассандра, дочь профессора Галлахера, жила с отцом в старинном особняке на окраине кампуса. Почему она позвонила именно папе в Перу? Я точно знала, что у них не было никаких родственников, но звонить на другой конец земного шара довольно странно. Хотя стоит учесть, что и сама Кассандра – весьма странный человек. Волоски у меня на шее встали дыбом, когда я вспомнила последние слова профессора. Он сказал, что в его возрасте уже нельзя быть уверенным, что следующая встреча состоится. Теперь это звучало как пророчество.
– Он умер? – Бабушка побелела как мел. Она стояла в дверном проеме, придерживая обеими руками халат в цветочек.
– Мне так жаль, мамочка. – Мама вскочила, бросилась к ней и заключила в объятия. Бабушкины плечи подрагивали. Мне было безумно жаль. В прошлом году умерла ее школьная подруга, а теперь – друг. В горле образовался ком.
– Мне налить чай? – спросила я, но никто не ответил. Я неуверенно встала, насыпала травяной чай в заварочный чайник и залила его кипятком. Комната наполнилась знакомым запахом мяты.
Родители с бабушкой
– …сердце… внезапно… обнаружили слишком поздно…
– Что именно произошло? – Я поставила мамины любимые зеленые чашки на стол, давая понять, что я не ребенок, от которого можно отделаться.
– По телефону слова Кассандры едва можно было разобрать. – Папа взял сахарницу и высыпал в свою чашку гору сахара. – Сначала она кричала, потом заплакала. Вообще, несла какую-то чушь. Бормотала, что это ее вина. Если бы только она нашла его раньше. Я пытался объяснить ей, что у профессора было больное сердце. Но Кассандра была слишком расстроена, чтобы прислушаться ко мне. Она никак не могла успокоиться, а потом вдруг повесила трубку.
– Думаешь, это сердце? – уточнила бабушка. – Мне он говорил, что все в порядке. Что совсем недавно прошел осмотр у врача.
– Кто может такое точно знать? – отозвался папа. – Но для его возраста это неудивительно. В конце концов, мне нужно было что-то сказать. Подробности я узнаю, только когда увижусь с Кассандрой.
– Не понимаю, почему она не позвонила нам, – перебила его мама. – Бедняжка уже нескольно дней совсем одна в этом доме. Надо завтра же навестить ее и проверить, как она.
– Она сказала кое-что еще. – Папа откашлялся и бросил извиняющийся взгляд на бабулю. – В конце разговора она немного пришла в себя и заявила, что он передал тебе что-то для меня. Попросила меня немедленно вернуться. Что это вопрос… жизни и смерти.
Мы с мамой смотрели на него так, будто папа сошел с ума. Мы промолчали, но мысль, что только из-за этой просьбы он тут же сорвался с места, была пугающей. Ведь Кассандра была, мягко говоря, немного не в себе. Как правило, ее словам не придавали никакого значения.
Бабушка собралась и кивнула.
– В понедельник он оставил здесь конверт. Настойчиво просил, чтобы ты ознакомился с бумагами. – По ее щеке скатилась слеза, но бабуля встала, вытерев ее. – Сейчас принесу.
Едва она вышла из кухни, мама произнесла:
– Кассандра всегда была склонна драматизировать. Может, ей просто требовалась помощь с похоронами.
Драматизировать? Кассандра была немного не в себе, хотя вполне безобидна. Она постоянно рассказывала странные истории о призраках и других паранормальных явлениях.
Папа задумчиво покачал головой.
– Она была напугана. Я это отчетливо слышал. – Он хотел сказать что-то еще, но взглянул на меня и промолчал.
Бабушка вернулась с конвертом в руках и подала папе. Он повертел его, а потом вскрыл ручкой ложки. Вытащив из конверта пачку бумаг, папа пролистал ее. Затем быстро затолкал все обратно в конверт, и на его лице появилась напряженность.
– Элиза, тебе стоит вернуться в кровать, – сказал папа, не обращая внимания на наши любопытные взгляды.