Лекарь моего сердца
Шрифт:
— А тебя там что-то держит? — прищурился я.
Саммер повернулась и очень едко улыбнулась, правда, она покраснела, да и суетливые движения ее выдавали.
— А с какой целью вы интересуетесь, Ваша Светлость?
Время будто остановилось. Будто все исчезло, а, может, никогда и не существовало. В мире остались только я и целительница.
— Потому что хочу, чтобы ты осталась здесь, — медленно, тягуче высказался я.
Леди Мэтисон не облегчала положение:
— Зачем?
— Разве это
— Мне нет, — она мотнула головой, — чтобы в Лавенхейме было два лекаря?
Я ощущал ее ехидство в интонации, но это было напускное. Голос звенел, как натянутая струна. И она не смела поднять глаза, чтобы взглянуть на меня.
Не верил, что подобное возможно, что она недостижимо, совершенно нереально, вдруг отвечает на мои чувства. Меня никогда не учили выдавать эмоции и привязанности. Наоборот, отбивали напрочь. У аристократов заведено, что все браки по расчету и предварительным договоренностям. До поры меня устраивал этот факт. Союз с Дейзи меня не интересовал, я не люблю совсем юных девиц, но Саммер...
Это не про нее. Она красивая, молодая, вроде только вчера завершила обучение в лекарской академии, но между нами нет пропасти. Она гораздо мудрее, находчивее. Она умеет слушать, действовать. Явно в собственном мире она старше. А я не умею красиво говорить.
И из-за своего воспитания мне так сложно сделать это предложение. Именно ей, тем более что речь ведется не только про брак.
— Я влюблен, Саммер. Опьянен. Потерял контроль над телом и умом. И у этого хмельного напитка есть голос, смех, глаза и имя. Настоящего имени я, к сожалению, не знаю.
Она зарделась пуще прежнего.
— Меня звали Серафима, но мне нравится, как звучит Саммер. Это по-летнему, что ли...
— Тогда, пусть останется Саммер, — кивнул и продолжил, переживая, что любая пауза станет преступной, не уговорит девушку на страшный выбор. — Я хочу начинать свой день с тебя: с твоей улыбки, с твоего голоса, с твоих объятий. В тебе есть что-то, из-за чего я безумно боюсь тебя потерять. Я знаю, что потом это что-то я не найду ни в ком другом.
— Ты просишь, — она отбросила официальное обращение, — остаться? Здесь? С тобой?
— Я прошу не только остаться, но и стать моей женой, — произнес я, не смог отказать себе в удовольствии и дотронулся до девушки, убирая ей за ухо мешавшую прядь. — Разумеется, если ты этого хочешь, если тебя ничего не держит... Там...
Где там, я не знал, но понимал, что прошу у нее невероятное. Где-то в глубине души догадывался, если судить по ее лицу, что поднажму, поцелую, и она согласится. Мысли Саммер, как открытая книга, по-настоящему лгать она никогда не умела, но ответ должен был быть честным.
Я открылся перед ней, сердце колотилось в груди, как будто пыталось вырваться на свободу. Слова, которые
Саммер замерла, абсолютно не торопилась. Я видел, как её губы слегка приоткрылись, но с них ничего не сорвалось. Внутри меня разразилась буря: надежда, страх, нетерпение — все смешалось в одно целое. Я готов был ждать вечность, лишь бы она, наконец, хоть что-то сказала.
И вот, прежде чем я успел осознать, что происходит, она наклонилась и поцеловала меня. Это был очень деликатный, осторожный, трепетный поцелуй, который словно растопил все мои сомнения. Я чувствовал её тепло, её дыхание — всё это захватило меня с головой. В тот миг я забыл обо всем: о страхах, о тревогах, о том, что могло быть не так.
Я ответил на её поцелуй, обняв её за талию. Каждое прикосновение было наполнено обещанием и надеждой. Я бы радостно забылся, но помнил, что лгать она не умеет, а недоговаривает искусно.
— Ты не ответила, — отстранился, удерживая девушку за плечи.
— Да, — понурилась она, — Александр, — по-моему, она в первый раз назвала меня по имени, и этот звук был самым сладостным и горьким одновременно. За ним ощущались какие-то сомнения.
— Что? — насторожился я.
— Я тоже, — она поджала губы и стеснительно отвернулась, — неравнодушна к тебе. Очень неравнодушна, но там... — опять это там... Целительница сплела свои пальцы с моими, — там мои родители. Я не хочу, чтобы они думали, что их дочь бесследно пропала. Они же не смогут нормально жить.
От новой вспышки, от падения в бездну нас спас Майкл, заявившийся без стука и разрешения.
— Леди Мэтисон, рад, что вы пришли в себя. Простите, что прервал, — хмыкнул он, — но встречу с родителями я могу вам организовать. Вы не будете видеться так часто, как хотели бы, но...
Удержался от того, чтобы его не прогнать. Саммер и сама нахмурилась, обнаружив перед собой моего брата.
Он вошел с гордо выпрямленной спиной, словно ничего не произошло, словно не он сотворил все проблемы. Я его успел простить, от меня он получил, но я понятия не имел, что ждать от моей избранницы.
Отпустив меня, она встала, пошатнулась, но от моей помощи и помощи Майкла отказалась. Влепила ему хлесткую пощечину.
— Мда, — выдохнул мужчина, потирая пострадавшую скулу, — правильно говорят, что влюбленные думают одинаково. Я заслужил, леди Мэтисон.
Она очень натужно изобразила фальшивую улыбку.
— Вы заслужили больше, но не за перемещение в другой мир, — фыркнула девушка, — а за то, что молчали. По-моему, я достаточно завоевала ваше доверие, чтобы вы не держали меня в неведении.