Лекарь-воин, или одна душа, два тела
Шрифт:
— Монастырь не бедствует, не пытайтесь меня убедить в противном. Всегда здесь водились денежки.
— Ты наших доходов не касайся.
— И не касаюсь. И вы моих не касайтесь, что положено, по закону и по совести, я церкви перечисляю. Ваши доходы состоят из таких, как мои, пожертвований. Мне самому достаточно того, что удается заработать, трудясь в поте лица, неся людям исцеление.
— Дак ты не только лечишь, ты еще и учить лекарей взялся с Герасимом на пару.
— Так это что, плохо? Что-то я перестаю вас понимать, отче! Чем больше будет грамотных лекарей в государстве, тем лучше. Или я неправ? Не будут люди умирать от самых
— Понимаю я все. Только не могу взять в толк, как ты смог так быстро разбогатеть? Уходил в поход голым, а вернулся с полными сундуками золота.
— Все время на чужбине трудился, и урок ваш выполнял. Никому это не воспрещается, любой может попробовать. Посмотрим, как этот доброволец вынесет все испытания и лишения, и как ему за красивые глаза наделят сундуком золота. Задаром никто никому не платит. И вообще, отче, чужие праведные доходы считать — неблагодарное и неблагородное занятие.
— Сомнительно мне, что ты к упокоению Папы Римского руку приложил. Там иные отроки орудовали. Ведь бесследно пропал ты в бою под Аслан-крепостью, потому и не торопился я обговаривать с тобой эту сложную и непонятную мне тему. Все оттягивал и оттягивал этот разговор, но все равно не удержался, затронул этот вопрос. Так ты, значит, все-таки добрался до Папы…
— Да, я видел, что у Папы сделали с нашим человеком. Я имею ввиду Игната, умер он у меня на руках. Не выдержало Игнатово сердце пыток в подземельях под собором Святого Петра, геройской смертью погиб он в руках палачей, на дыбе.
— Ты его видел своими глазами? — вскочил с лавки Иона. — Не врешь?
— Как вас сейчас, а во вранье не вижу смысла.
— Что он тебе сказал?
— Он умер от пыток, и католики не получили от него сведений. Ситуация тогда была настолько опасная для нас двоих, что не до разговоров было.
— Игнат был не единственным нашим человеком в Ватикане.
— Возможно, в своих поисках он продвинулся дальше всех, и его захватили. О других ваших посланцах ничего не знаю. Скажу так: враг нашей церкви и его ближние сподвижники один за другим ушли в небытие. Больше они нам не помешают. Разве не этот урок я должен был исполнить? А вы, отец Иона, наверное, до сих пор не доверяете моим словам?
— Враг нашей церкви сгинул. А вот от твоей ли руки — вопрос. Расскажи, как тебе удалось извести высших иерархов католической церкви?
— При всем уважении к вам, отец Иона, я об этом даже на исповеди не поведаю. Тяжело, сложно и очень опасно было исполнить ваш урок. Если вам интересно, то Папа находился в непосредственной близости от меня, мог протянуть руку, дотронуться до него, и у меня хватило выдержки не воткнуть ему в сердце тонкий кинжал. Ведь после этого и мне было не жить, и кардиналы — враги православия остались бы живы, продолжили бы нападки на нас организовывать. Ждал удобного случая, был всегда рядом с Папой, а когда случай подвернулся, использовал его. Способ я применил, так сказать, долгоиграющий. И так удачно, как и планировал — с Папой «ушли» многие его сподвижники. Как говорится: семерых одним ударом. Результат вам известен, и давайте не будет вновь ворошить прошлое. Мне кажется, это их Господь наказал за темные помыслы.
— Не на пользу пошло тебе скитание на чужбине в среде католиков и других схизматиков. Набрался у них всякой и разной скверны. Таишься
— Я утро начинаю с молитвы, с молитвой всегда приступаю к лечению, с молитвой веду обучение. Да, и лечебницу вы же сами освятили. Какая может скверна твориться в таком месте? А что гоню ваших монахов, так правильно делаю. Они ничего не смыслят в лекарском деле, а пытаются поучать меня, Герасима и других уважаемых людей. Не зазорно принять помощь от сведущих людей, а неучей с грязными руками всегда гнать буду.
— А почто ты ведьму привечаешь в своем доме?
— Начнем с того, что Варвара Игнатьевна никакая не ведьма, а искусная травница. К тому же она мать моей законной жены, и бабушка моего сына Владимира. Они все — моя семья. Я и родную мать к себе перевез.
— Это хорошо, что ты о родных печешься, это богоугодное дело. Но, хочу предупредить. Если ты будешь уличен в бесовских делах, я буду просить Вселенского патриарха закрыть твою лечебницу.
— Не патриарх лечебницу открывал, и не ему ее закрывать. Король Дмитрий V именным Указом повелел мне поставить лечебницу в Мироновке и открыть при ней школу лекарей. Лет через пять мы сможем открыть там лекарский университет, и будем обучать способных молодых людей со всех стран. А это доход государству немалый. Не думаю, что король и патриарх захотят конфликтовать. Да и не знаю я в округе никого, кто бы мог сделать заключение о плохом лечении в нашей лечебнице.
— И, что прикажешь нам делать? — удивленно посмотрел на меня архимандрит.
— С чем? Что делать? Не понимаю, о чем вы опять? Нести просвещения крестьянам и ремесленникам. Угроза от католиков на некоторое время уменьшилась. Вот и открывайте в городках, деревнях и селах школы, учите людей грамоте и счету. Развивайте ремесла в монастыре. Кстати, кузница у вас хорошая, многие монахи владеют бондарским делом, а как известно, бочки нужны всем и всегда. Вот вам и дополнительная прибыль для церкви — здесь я помогу, куплю дополнительное оборудование и расходные материалы на первое время.
— Ладно, с этим и без тебя разберемся. Мне ясно, ты с намеченного пути не свернешь, и лишней деньги от тебя ждать не следует.
На том и расстались.
Если честно, не хотелось мне конфликтовать с Ионой, он и так не очень охотно со мной общается, я бы сказал немного сторонится, а причина мне была неизвестна. Странно все это было, да ладно, Бог ему судья. Но и роток они раззявили на мою лечебницу немаленький. Хотели получать половину от всех доходов. Интересные какие. Ни единого рубля не вложили, а кусень отхватить желают приличный. Кукиш им без масла, а не доход. Жертвую монастырю на праздники и этого достаточно.
Если вспомнить, как я упирался с этой лечебницей, то у меня и сейчас волосы шевелятся по всему телу.
Из Вены я выехал с королевским обозом. Потратил пять дней для маскировки своих денег. Все телеги загрузил рулонами тканей, в которых были наклеены монеты. Замучился с наклейкой, и старался, чтобы рулоны весом не превышали норму, и монеты не прощупывались. Возчиков мне выделили из числа королевских людей. Опасался, что начнут они рыться в моих вещах, потому все возки закрыл парусиной, пропитанной парафином, все увязал специальными узлами. Посмотреть груз можно, только разрезав парусину. К счастью, никто таких попыток не предпринимал.