Лекарь

Булавин Иван

Тяжко вздохнув, Оскар начал рассказ.

— Была чума, тяжёлый мор, который почти никого не оставлял в живых. Единственным спасением был карантин, почти всё герцогство оцепили войска, а тех, кто пытался выбраться, гнали назад арбалетными стрелами. Но вассалы герцога могли спастись в его замке, туда зараза пока не проникла. Так уж получилось, что я со своей семьёй жил дальше других и к замку герцога мы прибыли только тогда, когда ворота уже были закрыты. Я пытался взывать к милосердию, но герцог со стены ответил, что я слишком долго пробыл на заражённой территории, так что он лучше переживёт потерю одного вассала, чем подвергнет опасности всех. Никто из нас не был болен в том момент. Мы остались снаружи. Там повсюду сновали беженцы, которых я тщетно отгонял мечом, сновали крысы, летали мухи, шансов у нас не было. Уже на следующий день слегла жена, а через два дня её

не стало. Потом у меня на руках умерли обе мои дочери. Я молился всем богам, чтобы мор забрал и меня тоже, но боги иногда бывают так жестоки. Меня чума не взяла. Ещё через день, похоронив свою семью, я проник в замок. Я знал потайной ход, нужно было это сделать раньше, не понимаю, на что я надеялся. А там, в замке, я прошёл в опочивальню герцога. Я не стал вызывать его на поединок, он был старым и толстым, всё равно из этого ничего бы не вышло, поэтому я просто пригвоздил его мечом к кровати и стал ждать, когда за мной придут. Ждать пришлось долго. Вместе со мной в замок пришла чума, от неё умерли все. Дети герцога, его жена, слуги, вассалы и их семьи. Последние умерли на третий день, а я бродил по замку, полному мертвецов и тихо выл. Странно, что я не сошёл с ума. Нашли меня через месяц в состоянии, близком к помешательству. Расспросили об обстоятельствах, я не стал ничего скрывать. Да и сложно скрыть, пусть и разложившийся, труп герцога с моим мечом в животе. Судили меня долго, приговор вам известен. Это всё.

— Приговор утверждал я, — добавил король, — все, кто был на суде, настаивали на казни, но сам судья отправил мне письмо, где попросил оставить ему жизнь. А знаешь, почему?

Оскар отрицательно мотнул головой.

— Он сказал, что смотрел тебе в глаза. И видел там, что ты сам хочешь смерти, а жизнь для тебя будет наказанием, причём куда страшнее, чем самая изуверская казнь. Потому я и написал в приговоре, чтобы всё у тебя отобрали, а самого отпустили на все четыре стороны. Кто же мог подумать, что ты свяжешься с доктором и снова окажешься в армии короля.

— Ваше Величество… — начал было Оскар.

— Заткнись, ради всего святого, — король добавил ещё несколько крепких слов, которых я не понял, зато поняла Алиса и густо покраснела. — Я придумал, что с тобой делать. В битве будет участвовать небольшой вспомогательный отряд, стоять в резерве, на всякий случай. Командовать им будет Дорн, мой сын и наследник. Твоя задача, чтобы он был жив. Когда он кинется в бой, а он непременно кинется, ты должен сделать всё, чтобы он выжил. Желательно, чтобы его легко ранили, тогда ты схватишь его и, невзирая на протесты, потащишь к доктору, а доктор забинтует его по самые глаза и положит в госпиталь. Всем ясно?

Мы дружно закивали.

— А теперь всё! — король допил эль и встал из-за стола, — если всё будет так, как я сказал, получишь свой титул назад. Земли не обещаю, желающих и без тебя будет много, но, думаю, что доктор не оставит тебя голым. Слышишь, доктор, тебе я обещаю титул барона, так что можешь взять Оскара Кригера себе на службу.

— Я так и сделаю, Ваше Величество.

Король развернулся и вышел из палатки. Мы переглянулись.

— Вот видишь, — сказал я ему, — король милостив и вернёт тебе титул, ты только выживи и спаси принца. Если у Его Высочества характер такой же, как у отца, с ним трудно придётся.

— Я справлюсь, — всё также равнодушно ответил Оскар, — дело не только в титуле. В последнее время, я отчего-то стал вдруг… живым.

— Не понял, — честно признался я.

— Сам не могу понять, но я больше не слышу голосов своих родных, они уже не зовут меня к себе, не вижу во снах замок, полный разлагающихся трупов, они отпустили меня, я остался здесь, среди живых, а они перешли в мир мёртвых. Как знать, я ещё не стар, возможно, женюсь и обзаведусь потомством.

— Пригласишь на свадьбу?

— Всех вас! — впервые за эти годы я увидел на его лице улыбку.

Сидели мы ещё долго, бочонок с элем был не единственный, было весело, мы пользовались последней мирной ночью. Всем на удивление, Оскар вытащил откуда-то лютню (или не лютню, не знаю, как эта древняя балалайка называлась) и стал играть, распевая какие-то песни. Репертуар был в самый раз для рыцаря, воспевал подвиги, проклинал измену, славил умелых бойцов. Заснули чуть ли не с рассветом.

Утро было тяжёлым, никто не хотел так напиваться, но, как оказалось, даже слабым напитком можно упиться в хлам. Лагерь, как и следовало ожидать, сворачивался и перемещался непосредственно, на поле боя.

Поле, которое мы вскоре увидели, впечатляло размерами. Там, вдалеке, куда только хватало глаз

и разрешающей способности бинокля, видны были шатры лагеря противника. С противоположной стороны поле ограничивалось двумя сливающимися реками. Широкими и полноводными. Лагерь Конрада был у левого притока, а на правом я разглядел солидный мост из толстых брёвен. Гном был прав, такой порохом не взять, не меньше тонны потребуется. Но у меня есть кое-что получше пороха. Двадцать восемь шашек тротила по четыреста грамм каждая. Этого должно хватить. Плюс та самая банка, наполненная непонятной серой жидкостью, это был пирогель. Напалм с добавками, которые дают просто невероятную температуру горения. Сложив шашки и средства взрывания в мешок, я прихватил банку и, в сопровождении Оскара и одного из эльфов-диверсантов, отправился к мосту. Сам мост был в опасной близости от лагеря противника, а с учётом последних событий, вполне логично будет, если его возьмут под охрану.

Оказалось, что противника я здорово переоценил. Стратегический объект, от исправности которого зависит прибытие многотысячного подкрепления, был безлюден. Чего стоило поставить десяток пехотинцев с алебардами. Даже если не сдержат врага, так хоть сигнал подадут. Но, нет. Никакой караульной службы. Сразу залезли под первую опору. Здесь можно было, сложив шашки в штабель, устроить взрыв, который просто обязан скинуть вниз два соседних пролёта, это вполне можно исправить, только починка займёт пару дней, а армия нужна сейчас. Попутно я размазал пирогель с нижней стороны второго пролёта. Так надёжнее, что не взорвётся, то сгорит. Взрыватель я приспособил только один, совсем простой с огнепроводным шнуром, объяснил эльфу, как с ним обращаться. Предупредил, что взрыв будет мощным, а фитиля хватит секунд на двадцать. Тот с невозмутимым видом кивнул и сказал, что за это время успеет отплыть достаточно далеко. Оставалось только уповать на его способности. Мы оставили эльфа под мостом, где он старательно прикидывался тряпочкой, а сами поспешили в лагерь. Теперь он взорвёт мост. В идеале, это нужно будет сделать в момент, когда по нему пойдут солдаты, но и при опасности быть обнаруженным тоже следовало взрывать.

В лагере вовсю шли приготовления к завтрашней битве, стояли шатры короля и его ближайших помощников, тягловые животные с надрывом катили тяжёлые пушки, часть войск уже сейчас выдвигалась подальше в поле, чтобы завтра не тратить время на перемещения. Меня удивила одна постройка, нечто вроде приподнятой площадки с деревянным полом. Я сначала подумал про эшафот, но когда на площадку стали устанавливать столы, я понял, что это моё рабочее место на завтра. Оперировать будем под открытым небом. Рядом со столами устанавливали тумбы для инструментов, небольшие печки для кипячения воды, раскладывались мешки с бинтами и медикаментами. Всего набиралось четырнадцать столов, но больше и не нужно, вряд ли сумеют доставить столько раненых одномоментно. Операционная была приподнята над землёй, примерно, на полтора метра и снабжена крепкими перилами. Если прижмёт, тут даже отбиваться можно будет какое-то время. Прооперированных будут уносить в госпиталь, состоящий из множества палаток с кроватями. Для охраны, как я узнал, с нами оставят десять мушкетёров, да ещё Эдмунд с Яном, которые, помимо охраны, прекрасно справятся с работой носильщиков. Надеюсь, охрана и не понадобится. Поле боя далеко, даже если кто-то прорвётся, у него будут цели поважнее, чем полевой госпиталь. Так оно, или не так, а с оружием я не расстанусь. Ружьё стоит под ногами, револьвер заткнут за пояс. Слишком часто меня пытались убить, чтобы я мог позволить себе беспечность.

Пока делать было нечего, произвёл ревизию в лекарствах. Сомневаюсь, что будет много тяжелораненых, таких просто не донесут до операционной, но смерть от сепсиса точно не грозит никому.

Помимо прочего, операционная оказалась ещё и отличным наблюдательным пунктом. Отсюда легко было осматривать всё поле предстоящей битвы, завтра эта замечательная долина заполнится войсками, в центре будет шагать пехота, с флангов их прикроет кавалерия, где-то, на замаскированных позициях, уже сейчас устанавливают пушки. Крови прольётся не меньше, чем воды в этой реке. Раненых понесут не сразу, хватит времени насмотреться на батальные сцены. Сейчас в мощный бинокль можно было рассмотреть лагерь неприятеля. По количеству шатров сложно определить численность. Пехота, как правило, ночует под открытым небом. Видно было, что через реку снуют небольшие корабли, вряд ли подвоз подкреплений, скорее припасы везут. В такой ситуации Конраду имеет смысл распахнуть все свои закрома, чтобы накормить людей. Очень может быть, что завтра кормить станет некого.