Шрифт:
Глава первая
Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного. Хвала Аллаху — Господу миров,
милостивому, милосердному, властителю дня Суда!
Я Мухаммад — ад — Дин — абу-л — Фатх ибн Ибрахим милостью пророка нашего, с позволения и благословления начертал эти строки во славу Аллаха, да поразятся неверующие и будут они уязвлены в самое сердце. И пусть Аллах запечатает мне уста, если я лгу.
На дворе стоял обычный летний день, теплый ветерок чуть покачивал верхушки зарослей саксаула.
— Эфенди, — раздался почтительный голос духанщика, — Вас хотят видеть. — разогнувшись он смотрел на меня ожидая ответа.
— И кто это будет? — открывать глаза и видеть эту толстую рожу не хотелось.
Послышалось, какое то шебуршание, звук затрещины, отпущенной умелой рукой. Сдавленное — Ой-канье — как будто духанщику наступили, на что-то очень дорогое и нужное.
«Ого! это кто же выполнил, мою мечту и добрался раньше меня до этой жирной морды»
Открыв один глаз, замечаю стоящего в паре шагов воина, облаченного в кольчугу, на зерцале изображен лев, терзающий добычу, приложив к груди кулак, он сгибает голову в легком поклоне.
— Мухамад — ад — Дин- абу-л — Фатах- ибн- Сулейман — Лекарь? спрашивает, смотря мне в лицо.
Пришлось встать, отвесить поклон, — Да, это Я. Милостью Аллаха, излечиваю тела и врачую души, кому понадобились мои скромные услуги?
— Прошу тебя лекарь пойти со мной. Мой хозяин и господин умирает, просит облегчить его страдания. Мы были в походе, страна Урусов, при штурме крепости врагов был господин мой ранен. — Воин замолчал в ожидании.
— пока он говорил, я внимательно смотрел ему в лицо и видел в нем искреннее сочувствие, переживание, тревогу и затаенную надежду. Надежду на то, что человек стоящий напротив, поможет, вылечить или избавит от мучений.
— Куда ехать? — Спросив, поворачиваюсь к выходу и слышу в ответ.
— Не надо ехать. Мы вчера вечером прибыли и почтенный Саид, — кивнул он в сторону духанщика, — Разрешил в своей комнате положить нашего господина, — судя по усмешке искрившей губы воина «Почтенный Саид» не очень торопился, предоставляя место раненому.
— Тогда подожди здесь я схожу за лекарствами и приду. — Войдя к себе, прошел к топчану, нагнувшись, вытащил из-под него, кожаную коробку с откидной крышкой, в которой храню лекарские инструменты и травы.
— Так, что мне может понадобится? — Покопавшись, перебрал кульки и узелочки, подумав почесал бороду, махнув рукой, решил взять всю. Тащить было недалеко, а бегать туда, обратно не хотелось.
Подходя к выходу, услышал голос Саида, — Уважаемый, смогу ли я надеяться на то что…
Вот крыса, — в друг пришло на ум, — у человека горе, а он только о деньгах и думает, шакал толстобрюхий. — И
— Веди меня к своему господину. — Ответил на вопрошающий взгляд. Кивнув он, вышел из под навеса направляясь за угол дома. Я засеменил за ним, придерживая двумя руками свою довольно увесистую коробку, старясь при этом не отстать от воина шагающего размашистым шагом человека привыкшего к долгим пешим переходам. Легкая пружинящая походка, левая рука чуть на отлете, правая немного согнута в локте и слегка прижимается к телу, походка пехотинца привыкшего к строю, когда в одной руке тяжелый щит, а в другой такое же копье.
Войдя в комнату, был немного поражен простотой убранства, не верилось что наш, шакал, живет так скромно или же это были не его покои он просто сдал постояльцам помещение для прислуги, содрав при этом хороший куш. В дальнем углу у приоткрытого окна полулежа на топчане, располагался молодой человек. Откинувшись на подушки подложенные под спину так что бы верхняя часть тела была почти прямо, лежал юноша, длинные черные волосы, раскинувшиеся на подушке, пряди прилипшие на мокрый от пота лоб, бледное лицо, синева вокруг губ. Казалось, что он умер, и только хриплое дыхание, говорило, что больной еще жив.
Усевшись на поставленную рядом скамью, приступил к осмотру, как говорил мой учитель, — Прежде чем начнешь лечить осмотри и не упускай из виду не одной мелочи которые помогут тебе спасти жизнь больного, если он сам не может, в беспамятстве лежит, опроси тех кто позвал тебя, расспроси со всей тщательностью и умением, выясни подробности как все случилось, узнав их ты сожжешь помочь, в деле врачевания мелочей нет.
«Бледность, практически молочного цвета с легкой синевой на щеках и шее, посиневшие губы искусанные, с капельками запекшейся крови, обветренные, потрескавшиеся как будто больной долго не пил и потерял много жидкости.»
Протянув руку к покрывалу, хотел его откинуть, что б осмотреть тело. Внезапно воин стоявший рядом перехватил её, со словами, — Лечи так!
«Вот Иблис, как клещами схватил» потер запястье, унимая подступившую боль, проворчал, — Уважаемый, Если Я не смогу ЕГО осмо…
Тут воин прервал меня, — Её!
Продолжая я договорил, — треть, КОГО! — вырвалось у меня.
— Её, Это Госпожа Наша, дочь Рашад ар Шакур Абу-л рад ибн Муталиба, мы все кто остался в живых после того как неверные призвали гнев Аллаха на землю сравняв с землей крепость в одночасье, она спасла меня собой прикрыв, погиби все кто шел позади…
— Постой, — остановил я его речь, — присядь и давай ты мне расскажешь все как было, только сначала выслушай меня.
— Я не смогу помочь твоей госпоже если не смогу её осмотреть, даю слово что рубашку снимать не буду, касаться руками груди не буду, но ухом к приложиться должен, дабы послушать что там внутри случилось, пока осматривать буду ты рассказывай где вы были и что там произошло. Как тебя зовут?
— Юсуф.,- он замолчал, покусывая, седой ус в раздумьях, пристально глядя на лежавшую больную, в его взгляде мешанина из боли и сострадания, любви и нежности к этой хрупкой девушке. Потом кивнул в знак согласия.