Лекарство для безнадежных
Шрифт:
— На втором, — проблеял пленник и был немедленно отпущен.
С ревом непобедимого героя, он, мотая своим мешком, словно пращой, вновь исчез в раздевалке.
Две старшеклассницы около лестницы смерили Тополева оценивающими взглядами и о чем-то рассмеялись. Антон внутренне застеснялся, поднимаясь и ощущая на своей спине их совсем не детские взгляды.
А вот на лестничном пролете его постигло настоящее удивление. На стене висел большой стенд: «Наши медалисты». Несколько мгновений Антон рассматривал большую фотографию Максима Дронова
Надо же, подумал Антон, испытывая своего рода общность. А парень-то молодец! И школу мы с ним почти в один год закончили!
Наверное, ему просто не повстречалась Танька из параллельного класса.
По коридору сновали школьники. Кто-то бесился, сливая накопленную за урок энергию, кто-то зубрил в углу, прижав учебник к груди, кто-то увивался за девочками. Кабинет русского языка Антон нашел практически сразу.
Открыв дверь, заглянул, сразу ощутив некую робость.
Привлекательная женщина в возрасте подняла голову от распахнутой тетради.
— Татьяна Валерьевна?
— Да.
Антон зашел в класс и плотно закрыл за собой дверь.
— Я по поводу вашего сына, Татьяна Валерьевна, — сообщил он, как можно более официально. — По поводу Максима. Мы сможем поговорить пару минут?
Легенду они с Петровским сочиняли вчера по дороге в офис из отделения милиции.
— Не хватало еще, что бы почтенная женщина инфаркт заработала прямо на рабочем месте, — сказал тогда Тарас.
Поэтому, отрепетированные слова лились из Антона широкой и вольной рекой.
Однако, разговор получился короткий.
По его истории получалось, что на прежнем рабочем месте Максима проворовался бухгалтер и вышли крупные неприятности. Какие собственно, Тополев деликатно уточнять не стал. Крупные. И ваш сын, уважаемая Татьяна Валерьевна, наверняка мог бы помочь органам следствия, будучи продолжительное время свидетелем довольно крупных теневых махинаций.
Упоминание волшебного слова «свидетель» внесло в ум преподавателя русского языка очевидное смирение.
Ей, оказывается, всегда не нравилась работа сына у этого безобразника Борзова. Семен еще в институте отличался отвратительным поведением и постоянно сбивал Максима на разного рода шалости. Какого рода, мама уточнять не стала. Разного.
Вот как, покачал головой Антон. А контактов этого Борзова у вас, часом, не осталось?
Конечно, есть, оживилась мама. Старый рабочий телефон Максика. Но, он, к великому сожалению, дома. Вы, молодой человек, позвоните мне домой часиков эдак, в пять вечера — и я вам его с удовольствием продиктую.
И последний вопрос, Татьяна Валерьевна, откашлявшись, спросил Антон. Как бы нам с вашим сыном побеседовать?
И тут учитель словесности заметно погрустнела.
Сына не было дома уже два дня.
Не звонил и не передавал чего через знакомых?
Нет, пока. Но если объявится — я ему обязательно передам ваш телефон.
Что ж, тогда до вечера, Татьяна Валерьевна,
И звонок на урок подвел под разговором окончательную черту.
Вадим Немченко
Самое плохое в жизни — ожидание.
Вадим весь извелся, дожидаясь известий от Димы, Костика и Сашка.
Первыми его порадовали ребята, отправленные к пиротехнику.
— Еле открыли дверь, — доложился Костя. — Вонища — жуткая, даже страшно.
— Главное-то нашли?
— А как же, Вадим Дмитриевич, — радостно ответил тот. — Даже пересчитали уже. Ровно тридцать девять девятьсот.
— Сто баксов бомжи пропили, — понял Немченко. — Поджигателя-то не встретили?
— Нет, Вадим Дмитриевич.
— Ну и ладненько. Жду.
Опустив трубку, Немченко мысленно поставил напротив первого пункта галочку. Зачтено, решил он. На этот раз Голос не обманул.
Почти следом за Костей порадовал компьютерный гений.
Мобильный телефон с прямым московским номером, оставленный для связи Голосом был зарегистрирован на Брежнева Леонида Ильича тысяча девятьсот шестого года рождения. Когда первый естественный шок прошел, Вадим поинтересовался, в каком году, собственно, был выдан номер.
— По документам, в тридцать шестом, — посмеиваясь, ответил Стременников. — На тридцатилетний юбилей.
— А кого-нибудь вообще волнует, что тогда сотовой связи даже в проекте не существовало? — спросил Вадим.
— Очевидно, нет, — ответил Дима. — Кто это у тебя шутник такой?
Шутник, подумал Вадим почти с ненавистью. Он чувствовал себя полностью одураченным.
— Ян Арлозоров телефон оставил, — буркнул Немченко. — Познакомлю, как-нибудь на досуге.
— Во, дает! — восхитился Дима и повесил трубку.
К звонку Сашка, последовавшему через полчаса, после беседы с Димой, Немченко был уже внутренне подготовлен.
Вадим сидел, бесцельно щелкая каналами телевизора, когда мелодия из «Кармен» запела в мобильном. Ревизия вчерашнего захоронения состоялась, понял Немченко. Поднимая трубку, он внутренне собрался. И не зря, как выяснилось.
— Слушаю?
— Это я, Вадим Дмитриевич, — каким-то странным тоном произнес Сашок. — Прибыли на место.
— Ну?
На том конце повисло молчание.
— Саня! — позвал Немченко.
И тут Сашка прорвало.
Сбиваясь и путаясь, он тараторил непрерывно несколько минут. Он матерился и тут же извинялся. Он менял местами слова, и даже несколько раз пытался перейти на школьные запасы немецкого. Он сопел и хрюкал в несчастную трубку своего мобильного телефона.
Выслушав его сбивчивый запинающийся рассказ, Немченко в затруднении почесал затылок. Картинка у ангара ему представилась захватывающая, словно сошедшая в цветах и красках с полотен Иеронима Босха. Может быть, Голос был его ярым поклонником?