Лекарство для разбитых сердец

Уайт К.

Восемь с половиной месяцев спустя Перл пошла в библиотеку, чтобы поискать объявления о рождении в Систерс, штат Орегон. И действительно, Джек и Шерон стали родителями мальчика, Сайласа Джеймса Толлера.

Через семь лет Перл шла по парку в Северной Калифорнии, подгадывая момент и подстроить падение так, чтобы ближе всех к ней оказались двое добрейших людей, готовых прийти на помощь, Минди и Чип. Они не были знакомы — пока, но когда-нибудь они будут рассказывать своим детям, что встретились, когда помогали старой неуклюжей китаянке, которая вывихнула ногу. На солнце набежало облако, и Перл охватил холодный ужас,

вызвав в памяти лица Джека и Шерон. Десять минут спустя она ковыляла прочь от разговорившихся Минди и Чипа в тихий уголок, а через пару телефонных звонков уже ехала в Систерс.

Перл сидела на заднем ряду в церкви, а люди по очереди подходили к двум гробам. У нее болело сердце из-за так рано оборвавшихся жизней Джека и Шерон, но она была там не поэтому. Перед началом службы в церковь вошла сестра Джека, Нэнси, держа за руку маленького светловолосого мальчика. Они стояли рядом, пока закрывали гробы, а потом заняли свои места на первом ряду. Среди скопления друзей и родственников Нэнси заметила Перл. Она посадила Сайласа рядом с другой женщиной и прошла к скамье, на которой сидела Перл.

— Пожалуйста, не уезжайте, когда все закончится, — прошептала она. — Я хочу познакомить Сайласа с женщиной, благодаря которой встретились его родители.

В тот день Сайлас познакомился с Перл. Тетя Нэнси еще много раз расскажет ему эту историю, но пройдет семнадцать лет, прежде чем Сайлас снова встретит старую китаянку.

Глава 1

Когда другие пассажиры спрашивали Селию, почему она едет в Систерс, штат Орегон, она лгала.

— У меня там родственники, — сказала она старушке, которая подсела к ней на остановке в пригороде Чикаго.

— Это хорошо. Я надеялась, что ты не одна из этих беззаботных, которые считают, что это хороший способ посмотреть страну. Сумасшедшие, как по мне. — Она покрутила возле виска морщинистой рукой с голубыми венами. — Молодой леди небезопасно путешествовать в одиночку, особенно если на станции никто не встречает. Ты же не захочешь, чтобы кто-нибудь воспользовался твоей ситуацией.

Селия не стала рассказывать ей, что кое-кто уже это сделал.

Бабуля проспала большую часть пути до Блумингтона, крепко сжимая сумочку у себя на коленях. Когда они подъехали к остановке, она перегнулась через Селию к окну и помахала молодой матери с двумя детьми.

— Это жена моего внука. Она так хорошо заботится обо мне, когда я приезжаю в гости. Как будто я ее родная бабушка.

Селия смотрела, как молодая женщина подвела детей к передней двери автобуса, завидуя их радостным лицам. Прежде чем встать навстречу своей семье, старушка похлопала Селию по руке.

— Будь осторожна, дорогуша, и не разговаривай с незнакомцами.

Она раскрыла объятия своей ждущей семье, а у Селии ком встал в горле.

Зачуханной молодой матери, которая села в автобус в Бунвилле, штат Миссури, Селия сказала:

— Я еду навестить соседку по колледжу.

При мысли о беззаботных днях в колледже мать, едва ли старше двадцатилетней Селии, загрустила. Она качала на коленях своего капризного малыша, пока автобус ехал к Салине, штат Канзас, где она собиралась встретиться с мужем, который работал на буровой вышке. Где-то около Сент-Джозефа молодая мать попросила Селию

подержать малыша, пока она пойдет в заднюю часть автобуса «отлить». Когда тридцать пять минут спустя она вернулась на свое место, Селия укачала мальчика и тот заснул.

— Как ты это сделала?

Селия пожала плечами.

— Может, оставишь его себе? Ты нравишься ему больше, чем я.

— Нет, это не так. Я не могу оставить его, — сказала Селия, как будто женщина говорила серьезно. Она осторожно передала малыша обратно матери и отвернулась к окну, избегая дальнейших разговоров.

— Попрощайся со своей новой подругой, — сказала молодая мать, махая детской ручкой, и двинулась на выход в Салине.

Была почти полночь, когда в автобус вошел мужчина и сел рядом с Селией. Едкий одеколон соперничал с запахами сигарет и немытого тела. Мужчина подождал, пока городские огни перестали освещать салон автобуса, перегнулся через подлокотник и предложил немного повеселиться, пока темно и пассажиры спят.

— Я еду к мужу, — сказала Селия и отодвинулась ближе к окну, чтобы увеличить расстояние между ними.

Мужчина еще сильнее наклонился к Селии и коснулся ее руки.

— Ага, к мужу. Может, ему стоило надеть колечко на этот симпатичный пальчик, прежде чем отпускать тебя? Или, может, нет никакого кольца?

— Я его потеряла, — сказала Селия, надеясь, что голос не выдаст ее паники.

— Ага. Потеряла, как же. — Его тон больше не был заигрывающим и соблазнительным, а стал жестким и угрожающим.

Селия взяла свой рюкзак, стоявший под передним сиденьем, и встала.

— Можно пройти? — спросила она дрожащим голосом и, прижимая к себе рюкзак, обошла мужчину. Ей стало противно, когда ее ноги задели его колени. Селия села на свободное место поближе к водителю. Она не спала всю ночь, опасаясь, что мужчина последует за ней.

От Ларами до Берли, штат Айдахо, к Селии никто не подсаживался, а потом в автобус вошла женщина со светлыми волосами и отросшими на два дюйма темными корнями. Несколько секунд она рассматривала пассажиров, а затем села рядом с Селией и, пряча покрасневшие глаза и щеку с синяком, открыла книгу. Но когда за все время от Берли до Бойсе она не перевернула ни одной страницы, Селия поняла, что книга была только предлогом, чтобы не вступать в разговоры.

В книге не было необходимости.

Селия глазела в окно на песчаную землю с островками полыни и думала о десяти заповедях, висевших в рамке в гостиной Джеда и Майры Хандли, ее второй приемной семьи. Если она врет про себя, а не лжесвидетельствует против ближнего, сделает ли Господь ей поблажку? Наверное, нет.

Селия сидела в детском церковном кружке, когда симпатичный мальчик наклонился к ней и спросил, почему она живет у Хандли. «Майра моя тетя», — солгала тогда Селия. На следующий день мама мальчика позвонила Майре и спросила об этом, а Майра в свою очередь спросила Селию. «Я не хотела говорить ему, что я приемная», — ответила она. Майра обняла Селию за плечи: «Я понимаю, но Господь не учит «говори правду, пока она приятна». Он любит правду и ненавидит ложь. Это важно для него, потому что он создатель истины. Понимаешь?» Селия кивнула, хотя и не была до конца уверена, что понимает. С чего Богу волноваться, если она никому не причиняла вреда? Зачем ему хотеть, чтобы все знали, что она за урод?