Лекарство для разбитых сердец
Шрифт:
Через несколько часов она отвезет утренний урожай на фермерский рынок в Редмонде, где проведет день, продавая овощи, которые с таким трудом вырастила.
Нэнси вышла на крыльцо, когда Селия несла ящик с темно-фиолетовыми баклажанами в пикап. Она заметила наполовину заполненные ящики, но если и подумала, почему это Селия зря тратит столько полезного объема, то ничего не сказала.
— Я готовлю болтунью. Будешь?
— Нет, спасибо. Я уже съела тарелку овсянки.
Селия отнесла две маленькие корзины к грядкам с томатами и опустилась на колени перед кустами, раздвигая листья, чтобы отыскать спелые томаты. Она открутила их от стеблей,
Селия подтянула вторую корзину поближе и положила на дно полосатый красно-зеленый помидор. Наклонившись к следующему кусту, она почувствовала, как в животе словно затрепетали крылышки колибри. Ощущение было мимолетным, и Селия подумала, что ей показалось. Но снова почувствовала едва ощутимое порхание.
Она села на землю и ласково положила ладонь на то место, где почувствовала движение. Дальше по улице залаяла собака, по земле полз колорадский жук, но Селия замерла и сосредоточилась на животе, надеясь вновь уловить ощущение.
— Давай, малыш, я знаю, что ты там. Ты можешь, — прошептала она.
— Селия, что случилось? — Перепуганный голос Нэнси выдернул Селию из ее единения с ребенком. Она повернулась и увидела, что Нэнси торопится к ней. — Ты в порядке?
Селия кивнула.
Нэнси наклонилась вперед, уперевшись руками в колени и стараясь отдышаться.
— Я подумала, что ты упала.
Селия подняла руку и заговорила дрожащим от неуверенности голосом:
— Нэнси, мне так нужен друг.
Нэнси опустилась на колени рядом с ней и взяла ладонь Селии в свои.
— О, милая девочка, я знаю. Не возражаешь, если твоим другом будет старая женщина?
Глава 36
Селия сидела по-турецки в углу дивана и обнимала подушку, чтобы занять руки. Теперь, когда она почувствовала шевеления малыша, было трудно сконцентрироваться на чем-либо другом, кроме ожидания, когда же она снова ощутит это нежное порхание, но на мгновение ей нужно было сосредоточиться. Пришло время рассказать Нэнси о том, что с ней произошло, и о маленькой жизни, растущей внутри нее.
Нэнси сидела на другом краю дивана лицом к Селии.
— Я знаю, что у тебя что-то на уме.
Это было вступление, в котором нуждалась Селия. Ее охватило удивительное спокойствие. Она не планировала доверяться Нэнси, но теперь, когда они сидели здесь вместе, поняла, что в этом есть свои преимущества. Если бы она рассказала Сайласу, то переживала бы из-за его реакции. Будет ли она по-прежнему нравиться ему? Вдруг ее прошлое расстроит или смутит его? Изменит ли правда его чувства?
С Нэнси ей не нужно беспокоиться об этом. Между ними была только дружба, и, если Нэнси станет думать о Селии хуже, разочарование будет не сильнее того, с которым она и так сталкивалась всю жизнь. С Сайласом на кону стояло больше, и хотя Селия расстроилась из-за того, что неправильно истолковала его намерения, она была благодарна, что его чувства
— Я беременна. — Селия ожидала увидеть на лице Нэнси ужас или отвращение, но оно осталось непроницаемым. Она даже не удивилась. — Восемнадцать недель.
Нэнси ничего не сказала, только слегка наклонила голову, так что Селия продолжила, разрушая стену, за которой пряталась, кирпичик за кирпичиком, предложение за предложением.
— Моей последней приемной семьей были Джаворчеки. Когда я жила у них, мне исполнилось восемнадцать, и юридически они имели право меня выгнать, но разрешили мне остаться с условием, что я буду платить за комнату и помогать по дому. Я жила там почти год после окончания школы. Около года назад я познакомилась с девушкой — мы обе работали официантками в «Эплби», — и она хотела снимать квартиру. Я подсчитала, что могу снимать небольшую квартирку пополам с ней за меньшую сумму, чем та, что я платила Джаворчекам, так что мы стали жить вместе.
Это оказалось ошибкой. Я не знала, что она употребляет наркотики и что ее друзья будут постоянно приходить тусоваться. Иногда они оставались у нас по несколько дней, но никогда не помогали платить по счетам. Я спросила у Джаворчеков, могу ли переехать обратно к ним, но они уже подали заявление на опеку над другим ребенком, и если бы я стала жить с ними, то им не разрешили бы его взять. Что-то насчет слишком большого количества людей в доме или проживания взрослого, который не является родственником. Кэссиди — моя соседка — пыталась зазывать меня повеселиться с ними, но я напоминала себе о том, в какой бардак моя мама превратила свою жизнь, поэтому проводила большую часть своего времени у себя в комнате. Кэссиди и ее друзья не доверяли мне, потому что я не веселилась с ними. Сначала они смеялись надо мной, но потом перестали обращать внимание.
Селия теребила бахрому на подушке. Она никогда не рассказывала подробности о той ночи и не была уверена, что хочет делать это сейчас.
Секунды тянулись, пока она пыталась подобрать слова, но никак не могла найти способ описать мерзость того, что вынесла. Наконец Нэнси мягко сказала:
— Значит отец ребенка живет в Чикаго?
— Да.
— Он знает, что ты беременна?
— Нет. И никогда не узнает. Думаю, он даже имени моего не знает. Я была просто скучной соседкой Кэссиди. Я даже не уверена, помнит ли он, что сделал со мной. У него очень сильно заплетались ноги.
Нэнси скользнула ближе к Селии, и, хотя не дотронулась до нее, этот жест показался Селии даром сострадания и милосердия.
— Ты знаешь, как его зовут?
— Его зовут Дэмиен. Фамилии я не знаю.
Нэнси вздохнула.
— Это тогда ты уехала?
— Я испугалась. Он здоровый парень, и я боялась, что он сделает это снова. Так что, когда он ушел, я собрала вещи и больше не возвращалась.
— И ты одна доехала на автобусе до Систерс?
— Остаться и увидеть его снова было еще страшнее.
Нэнси накрыла ее руки своими ладонями.
— О Селия. Мне так жаль.
Селия выдавила смешок.
— Это не вы должны сожалеть. Вы были так добры ко мне. Простите, что не рассказала вам раньше. Я собиралась рассказать Сайласу перед тем, как... вы знаете. Но сегодня утром, когда я работала в огороде, я почувствовала, как шевельнулся ребенок, и я не могла удержать это в себе.
Нэнси притянула Селию в объятия. Селия почувствовала мокрую щеку Нэнси у своего виска и поняла, что Нэнси плачет.